История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - [253]

Сопровождаемый нукерами, Шах-Ман быстро исчез с глаз смущенных дагестанцев. Когда он проезжал чужие владения, всюду его принимали радушно. Уважая ум и храбрость Шах-Мана, многие готовы были отомстить неблагодарным за его оскорбление, сотни отважных уже окружали дагестанского изгнанника и готовы были идти с ним для наказания вероломных, но Шах-Ману этого было недостаточно: он хотел вооружить против дагестанцев их непримиримых врагов персов. Изгнанник отправился в Персию к могущественному в то время Шах-Надиру и получил от него помощь.

Три года прошло со времени изгнания Шах-Мана. Дагестанцы жили спокойно, как вдруг на полях и в лесах появился неприятель, столь многочисленный, «что звери не могли укрыться в своих норах и целыми стадами перебегали с одного места на другое».

В Чир-Ваниате произошла первая битва, в которой персы потерпели поражение, и одна часть, предводительствуемая братом шаха Курбаном, обратилась в бегство, при втором столкновении сам Курбан был захвачен в плен, сожжен, и прах его через пленного перса был отослан Шаху. Оскорбленный этим, Шах-Надир поклялся на месте сожжения Курбана выстроить памятник из неприятельских голов и сдержал свою клятву.

Три дня бились дагестанцы с персами, земля стонала, поле покрылось телами убитых, дагестанцы были побеждены, едва лишь треть из них спаслась бегством. Над могилой брата Надир воздвиг курган из камней и голов дагестанцев и назвал его баш-кала (крепость голов), его развалины до сих пор свидетельствуют о жестоком мщении Шаха[282].

Но ни честолюбие Надира, ни месть Шах-Мана не были удовлетворены одним поражением дагестанцев. Надиру хотелось покорить всю страну своей власти, Шах-Ману – разорить ее до основания. Получив новое подкрепление, Надир, не встречая сопротивления, достиг Казыкумухского ханства, разбил его защитников и уже считал себя повелителем всего Дагестана. Оставалось только покорить небольшое племя андалальцев, укрепившихся на непроходимых Обохских горах и смело ожидавших неприятеля.

«В глубокой долине, омываемой пенистым Орда-Ором, завязалась решительная битва между дикими андалальцами и войском Шаха, утомленным победами. Андалальцы начали отступать, и персияне заранее уже торжествовали победу, как вдруг внезапно раздается в стороне исступленный крик, который, сливаясь с шумом битвы, оглушил сражающихся. Это было последнее подкрепление андалальцев. Оно состояло из женщин и стариков, остававшихся до того в жилищах. С дикою яростью устремились робкие жены на пришельцев, на их обнаженных шашках отражались последние лучи заходящего солнца.

Орда-Ор кровавыми пенистыми волнами катился в утесистых берегах и вещал окрестным жителям о гибели храбрых мусульман.

Отчаянно бились андалальцы и их жены, отстаивая свободу родины и не обращая внимания на сыновей, отцов и братьев, вокруг них умиравших от ран. Другое чувство волновало их сердца: они жаждали гибели пришельцев».

Ночь разлучила непримиримых врагов. Андалальцы остались тверды в своем желании или пасть всем на поле брани, или выгнать персов из Дагестана. Чтобы обмануть неприятеля, мужчины оделись в женское платье и наоборот. Впереди шли два муллы: один держал Коран, другой знамя сунны, и, когда они подошли к месту сражения, первый мулла прочел стих из Корана: «Двери рая открыты для падших за родину».

– Да погибнем или победим! – воскликнули андалальцы.

– Земная и небесная слава ждет храброго, – сказал мулла, указывая на стан врага.

Настала страшная минута. Андалальцы с яростью бросились на персов. Напрасно набожный мулла просил своих единоверцев щадить побежденного неприятеля: его никто не слушал – смерть, и смерть самая страшная, постигла большую часть незваных гостей.

Шах-Надир с несколькими телохранителями бежал из Дагестана в Дербент, а Шах-Ман скрылся в соседних горах.

Тяжело было у него на душе, убитой горем и угрызениями совести. Глядя на несчастье и разорение своей родины, Шах-Ман сознавал, что виной всему этому он один, и жизнь стала для него в тягость. Видя во всем предопределение судьбы, ведущей его к погибели, Шах-Ман решил окончить жизнь там, где начал, и предаться в руки своих врагов-соотечественников.

Был праздник. Дагестанцы толпой выходили из мечети, когда перед ними явился Шах-Ман. Изумленный народ тотчас же окружил бывшего хана. Так же величаво, но бледный, худой и изнуренный душевными и телесными недугами, стоял Шах-Ман перед народом. Спокойный взор его горел еще огнем мужества и негодования.

– Мусульмане! – сказал он. – Вы были несправедливы ко мне, я дал клятву отомстить вам, но Аллаху неугодно было, чтобы я ее исполнил. Теперь жизнь для меня в тягость, я пришел сюда умереть от ваших рук, неблагодарные. Но если в сердцах ваших есть еще чувство справедливости, если вы еще боитесь гнева Аллаха, то его именем повелеваю вам казнить на моей могиле этих чудовищ.

Шах-Ман указал на сыновей и пал под ударами кинжалов. Дагестанцы исполнили последнюю волю злосчастного хана…[283]

Рассказывая это предание, горцы указывают на свою любовь к свободе и независимости, вызвавшей столь упорное сопротивление народа, не желавшего признавать над собою ничьей власти. В Кайтаго-Табасаранском округе до 1866 года в большей части селений не было даже старейшин, потому что никто не хотел подчиняться другому, считая это унизительным.