История Украины - [24]

Описание голода, постигшего отряд Святослава, достаточно любопытно. Странное упоминание стоимости «главы конячи» (при том, что «Свеналд… приде Киеву», как он и советовал Святославу, «на конихъ около», и, следовательно, с позиций «здравого смысла», коней у Святослава не оставалось) позволяет его связать еще с одним библейским текстом. Речь идет о голоде в столице царства Израильского, Самарии во время осады ее Венададом, царем Сирийским: «собрал Венадад. царь Сирийский, все войско свое и выступил, и осадил Самарию. И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее. так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета — по пяти сиклей серебра» (4 Цар 6 24–25). Все сказанное позволяет сделать вывод, что описание последних лет жизни Святослава в «Повести временных лет» вряд ли стоит воспринимать как протокольно-точное описание того, «как все было на самом деле». Скорее, это — попытка метафорически передать смысл событий, происходивших в конце 60-х гг. X в. Речь идет, видимо, о преемственности христианских сакральных центров мира: Иерусалим — Константинополь — Преслав (летописный Переяславец) — Киев.

Летописные легенды о Владимире Святославиче

Согласно летописному рассказу, отправляясь в последний болгарский поход. Святослав оставил на Руси наместниками своих сыновей: Ярополка. Олега и Владимира. Ярополк был посажен в Киев, Олег отправился в землю древлян, а Владимир — на Северо-Запад, в Новгород. После смерти Святослава полноправным киевским князем стал Ярополк. Однако его правление длилось недолго. Между братьми началась междоусобица, которая окончилась гибелью Олега и Ярополка. Новым киевским князем стал Владимир. Раннее летописание оставило гораздо более подробные свидетельства о его жизни и деяниях, нежели о его предшественниках. Однако большинство из них также носит легендарный характер и нуждается в специальном анализе и толкованиях.

* * *

Во многом загадочно происхождение Владимира. Обычно считается, что он был «незаконнорожденным» сыном Святослава (хотя, неизвестно, существовало ли такое представление в дохристианской Руси). Основанием для этого являются два связанных между собой сообщения «Повести временных лет».

Одним из поводов начала активной борьбы Владимира против Ярополка стало якобы неудачное сватовство новгородского князя к полоцкой княжне Рогнеде. Гордая скандинавка (отец ее, Рогволод, по словам летописца, «пришелъ и-заморья», т. е. из Скандинавии) на предложение Владимира будто бы ответила: «Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю». Из этого обычно делается, казалось бы, вполне логичный вывод, что мать Владимира была рабыней. Иначе, с позиций «здравого смысла», называть Владимира «робичичем» не было никаких оснований. Правда, старославянское робичищъ означало «слуга»; однако, это значение в данном контексте никогда не рассматривается, ввиду его полной — с точки зрения все того же «здравого смысла» — алогичности.

Социальное положение матери Владимира, как будто, подтверждается другим летописным сообщением, согласно которому та была ключницей княгини Ольги и звали ее Малуша, а отцом ее был некий Малк Любечанин. Известный советский историк Н. М. Тихомиров из этого даже делал вывод, что в данном случае мы имеем дело с первым свидетельством того, как дочь свободного горожанина попадает в рабскую зависимость…

Однако все не так просто. Дело в том, что «робичичами», или «чадами рабыниными» в древнерусской литературе назывались также те. кто не принял христианства, в противовес христианам — «сынам свободным». Именно в таком значении слово «робичич» упоминается

будущим митрополитом-«русином» Иларионом в знаменитом «Слове о Законе и Благодати». В основе этого образа лежит толкование апостолом Павлом (Гал 4 25–36) соответствующего места Книги Бытия, в котором речь шла об Измаиле — сыне праотца Авраама от рабыни Сары, Агари (Быт 21 1). Так что, «цитируя» полоцкую княжну, летописец, возможно, намекал, что та не пожелала идти за «сына греха» — нехристя. Естественно, из этого вряд ли следует, что сама Рогнеда была христианкой: в данном случае мы «слышим» голос не полоцкой княжны, а летописца-монаха XI или XII в.

При таком толковании становится понятным и то, почему Рогнеда «хочет Ярополка»: по мнению М. С. Грушевского, тот был христианином. С этой точкой зрения, судя по всему, был согласен Б. А. Рыбаков: «М. Грушевский, задавая вопрос — откуда мог быть известен точный день смерти Ярополка, считает, что Ярополк, воспитанный бабкой-христианкой и женатый на христианке, мог и сам быть христианином… а факт крещения Ярополка, или хотя бы его склонности к христианству, мог объяснить живой интерес к этому князю как со стороны папы Бенедикта VII. так и со стороны византийского императора, одновременно приславших свои посольства к Ярополку в Киев». Следовательно, ответ Рогнеды содержал вполне ясный для древнерусского читателя намек на то, что Владимир — нехристь, язычник.

Рассмотренная интерпретация получает дополнительное подкрепление при обращении к источнику рассказа о сватовстве Владимира. В основе этого предания, как считал А. А. Шахматов, лежала так называемая Корсунская легенда. В ней на предложение киевского князя отвечает уже не Рогнеда, а греческая царевна Анна. Смысл же ее ответа вполне однозначен: «Не хощу аз за