История Темного Властелина - [142]

Иногда, кажется, что милосерднее всего война обходится с теми, кто умирает на поле брани, – услышал я слова пожилого однорукого мужика в домотканой сорочке хуторянина. – Господа затевают войну, чтобы схватить побольше золота. А на простом люде свою злобу вымещают все кому не лень.

Тише-тише, – занервничал, кося глазом на нас, мужчина, поддерживающий калеку под руку и похожий на него, так как сын может походить на отца.

Боишься? Да кому мы все нужны – шкура моя драная!

Напрасно он хорохорится, – безоблачным голосом доложил Реваз. – Я вижу двоих, которые прислушиваются более чем заинтересованно. Еще один поглядывает в нашу сторону.

На мой взгляд, хоть мельком, но в нашу сторону поглядывали значительно больше одного. Трое незнакомцев, один из которых держится чересчур гордо, а двое других выглядят как воины и носят оружие. Кинжалы легко прятались под стеганые куртки, но вот мечи девать было не куда. Только я путешествовал налегке, без пристойного оружия.

Мастер Грай, – Келоан дождался пока на столе появятся три миски с дымящейся бобовой похлебкой, хлеб, разбавленное пиво и нарубленные ломтиками зажаренные овощи, только потом позволил себе заговорить: – До Танцевальни путь не так легок, как нам бы хотелось. Мы движемся против течения всей этой массы людей – а они тоже бегут не просто так. Мы идем в горнило, в жерло вулкана, в пасть дракона...

С последним полегче.

Простите, – чуть смутился Келоан, но тут же продолжил: – Мы движемся в лапы опасности. Биргер... он примет нас, но что дальше? Триградье ждет война и я совсем не удивлюсь если выяснится, что победителей в этой войне не будет вовсе. Я решил идти до конца за вами, ведь Призраки не могут иначе, но я лишь хочу знать, зачем это все?

Он сидел передо мной, этот нескладный с унылым лицом и глазами на выкате Призрак. Неглупый и, что еще более очевидно – верный. Верный, даже когда отвернулись все остальные. Я подумал, что за все время моего затяжного бега, за все эти месяцы... все кто был возле меня, те, кто помогал мне, часто ценой собственной жизни как тот парень Галур, они все это время ничего не знали о моих целях.

Что ждет нас в конце пути?

Я двигался так, словно стал безумцем – метался, хватаясь за ломающиеся соломинки возможностей. Даже Реваз почти ничего не знал ни о случившемся в Цитадели, ни о имеющей виды на мое кольцо Астис, ни... ни о чем.

Но они не отвернулись и следовали. Терпеливо сносили моё хамское, пренебрежительное поведение, мои... почему?

Верили в то, что я король без королевства? Но где тогда мои подданные? Верили в скрытую силу? Я сам в неё не верю. И сейчас, что мне ответить им? Этому сметливому Келоану, желающему знать за кем он идет, и ради кого отдали жизни его друзья. И замершему с ложкой у рта Ревазу – человеку, который в своей жизни видел раза в два больше меня.

Считаешь себя в праве задавать мне такие вопросы? – губы привычно изогнулись в недоброй кривой усмешке. Я был готов рассказать все и даже больше. Но тело отказывалось «ломать спину». Голова сама собой откинулась в гордом жесте властелина, а во взгляде промелькнуло что-то такое, что все кто смотрели в нашу сторону разом попрятали глаза.

Реваз встревожился. Келоан нет.

Да, мастер Грай. Я думаю, что сейчас мы все находимся в равных условиях. Мы все можем умереть уже завтра, и никто даже не узнает об этом. Мы уже не в Цитадели, в злом реальном мире, где правит сейчас то, что вы взрастили за время своего правления. Побывав в Эрце мы снова вернулись в Триградье. Зачем? Воевать... умирать... за-чем, мой Дракон?

Он обратился ко мне, используя титул. Но сделал это так, как раньше могли себе позволить сделать только самые приближенные – без эпитета «Великий». От проснувшейся неуверенности у меня ослабели руки. Я понял, что Келоан прав. Они с Ревазом сейчас мои ближайшие помощники. И сейчас этот парень задает тот вопрос, который Реваз не может задать из-за верности своим принципам. Раньше я только засмеялся бы в лицо хама, но не теперь. Дело было вовсе не в страхе. После всех этих смертей и после того как я выдернутый из Цитадели, втоптанный в грязь, как нищий бродяга, сам видел ломающиеся из-за меня судьбы людей, внутри, будто что-то надломилось. Старею. Начинаю чувствовать... жалость? Уважение?

Ты прав. Прав Келоан. После всего пережитого ты имеешь право задать мне этот вопрос. И даже больше. Ты можешь получить на него ответ. Помнится в лагере, который мы проезжали позавчера мы стали свидетелями занятного зрелища. Когда толпа этих завшивевших бедных беженцев, плачущих о несправедливости жизни, этих замученных и несчастных людей с удовольствием, с радостью избили и закололи нескольких пойманных ими магов. Бродяг не менее жалких, чем они сами. Обвиненных даже в том, чего сделать не могли вовсе. Рядом с нами тогда оказались какие-то путешественники. Также ищущие что-то очень важное в разверзнувшемся хаосе. Помнишь, что сказал один из них – старик, тоже имевший к магии какое-то отношение – когда жертвы толпы пытались отбиться?.

Очередная сцена борьбы добра и зла, – вспомнил Келоан.

Именно это он и сказал. А когда у него спросили, кого он считает добром, старик сказал «у кого в руках вилы». Очень правильно сказал. Ведь никто из нас, видевших эту сцену и не помешавших ей не имел права именоваться добрым или злым. Мы просто смотрели, как озверевшая толпа забила до смерти несколько человек. Не самых лучших, но все же. Значит, эта обиженная до колик толпа людей и была добром. Ты удивишься, где же мой ответ? – я подался вперед и сказал так, чтобы никто больше, кроме нас троих, как бы сильно он не прислушивался, не сумел услышать. – Совсем недавно я понял, что Темного Властелина больше нет. Точнее Темные Властелины есть, конечно, только на нашем континенте кроме себя я слышал о троих. Нет Великого Дракона. Великий тиран, в самом деле, умер. А я жив. Но это не значит, что я стал хоть на йоту добрее. Потому что меня тошнит от такой доброты. Ты спрашиваешь, не собираюсь ли я биться за власть по новой? С самого начала? О нет. Ни к чему это все. Слишком много я повидал на своем веку, хоть и утратил множество навыков сидя в бездействии в Цитадели. Повторять ошибок прошлого не стану. Я придумал кое-что поинтереснее. Но для начала мне нужно ни много, ни мало – одолеть богиню. Самую настоящую древнюю богиню, забравшую кое-что важное. Мы едем не совсем в Танцевальню. А в брошенную крепость Боллеран, что в двух днях пути от ...