История советской фантастики - [2]
С другой стороны, второе издание монографии дополнено эпилогом, вкратце рассказывающем о событиях 1986–1993 годов: его, разумеется, в первом варианте этой книги еще быть не могло.
Наконец, автор позволил себе немного «беллетризовать» повествование, чуть «оживить» фигуры, дабы сделать работу несколько более интересной также и для читателя-непрофессионала, просто любителя фантастики. По той же причине все персоналии сконцентрированы теперь в отдельных главках по ходу повествования (Personalia); они выделены другим шрифтом и, в принципе, при чтении монографии их можно пропускать и возвращаться к ним отдельно, в справочном порядке (указатель имен приведен как раз для этого). В то же время список использованной литературы не следует сразу после каждой главы, как в первом издании, а помещен в конце книги.
В заключение хотелось бы поблагодарить Дениса Перельмутера и Татьяну Кожинову (ИМЛИ), Инну Седову (ЦГАНФ), Виталия Лордкипанидзе (ЦГАЛИ), Дмитрия Козенко (ГУИТУ), Светлану Юдину и Илью Горелика (МГУ), Андрея Семенова (РГГУ) и Государственный Музей Книги (Москва) за помощь, оказанную автору при написании этой монографии.
I. Взлет и падение «Красного Селенита» (1921–1928)
Есть в советской истории вопросы, на которые исследователи до сих пор не в состоянии дать внятного ответа (даже в эпоху рассекреченных архивов) и склонны только строить предположения. Один из таких вопросов — был ли В.И.Ленин непосредственно причастен к созданию «Красного Селенита», поначалу небольшой литературной группировки с более чем специфическими творческими задачами, а затем, на протяжении почти всего первого послереволюционного десятилетия, — практически самой влиятельной писательской фракции, одно время приближенной к руководству ВКП(б). Публицистика конца 80-х годов, в зависимости от отношения авторов к фигуре Ленина, по-разному оценивала роль вождя: то принималась демонизировать ее донельзя («огоньковский» очерк Максима Губарева «В.И.Ленин как завоеватель Луны»), то, напротив, спешила объявить ее «судьбоносной» и ее критиков «ревизионистами» (статья Владимира Шубина «Наследники Фанни Каплан» в газете «Советская Россия»), а то и торопились признать ее несуществующей вовсе (цикл статей Игоря Кириллова в «Комсомолке»). Справедливости ради заметим, что ни той, ни другой, ни тем более третьей сторонами новых фактов предъявлено не было; журналисты оперировали только теми, что были давным-давно введены в научный обиход. Сами «Красные Селениты», как известно, в свое время недвусмысленно намекали (особенно после 1924 года), кому именно их группа была обязана начальной финансовой и «идеологической» поддержкой. Например, в статье А.Лежнева «Великий мыслитель», опубликованной в январе 1925 года в «Московской правде» и приуроченной к годовщине со дня смерти вождя, прямо говорилось о «заинтересованном внимании», которое «наш Ильич оказал молодому литературному объединению». Правда, часть историков склоняется к мысли, что как раз эта фраза могла быть всего лишь хитрым дипломатическим ходом, способным пресечь в зародыше упреки в «нечеткости классовой позиции», хотя и редко, но раздававшиеся как со стороны обиженных «пролеткультов», так и все еще влиятельной «Наковальни», руководители которой не могли простить «непролетарского происхождения» отдельных членов «Красного Селенита».
Тем не менее, вполне возможно, Лежнев все-таки не лукавил. Во всяком случае, рецензия Ленина в «Известиях ВЦИК» на роман «Красная Луна», конфиденциальная беседа с автором понравившегося романа в феврале 1921-го и встреча с «селенитами» (Лежневым и Величко) в марте 1922-го — все это есть непреложные исторические факты, зафиксированные биографами. К косвенным же доказательствам интереса Владимира Ильича к идеям «КС» чаще всего относят полушутливую фразу, брошенную Лениным на встрече с Гербертом Уэллсом («Так вы полагаете, на Луне могут иметь место тяжелая индустрия и сознательный пролетариат?» — цитата из VI-й главы «России во мгле») и пометку nota bene на полях брошюры К.Э.Циолковского «На Луне» (М., Изд-во Сытиных, 1893 г.) напротив фразы о «неисчерпаемых богатствах недр спутника Земли, весьма удобных, вследствие уменьшенной силы тяжести, для промышленной геологической разработки». Кстати, по свидетельству В.Д.Бонч-Бруевича, первой книгой по астрономии, заказанной Лениным по каталогу «Книжной летописи», стала монография Фламмариона «Спутник Земли», опубликованная «Шиповником», а первой книгой Жюля Верна, пополнившей кремлевскую библиотеку, оказалась — как теперь уже нетрудно догадаться — «С Земли на Луну» (из приложений к «Ниве»). В принципе, сейчас можно обнаружить еще множество «косвенных улик», но в них ли дело? Ведь даже если Ленин и не собирался первоначально быть пастырем «селенитов» и не помогал им хозяйственно и организационно, он все равно, без сомнения, готовил почву для появления на свет их и им подобных. «Селениты» просто удачно заполнили ту ячейку в теоретических построениях Ильича, которую и должен был кто-то заполнить. Видимо, поэтому им было довольно долго позволено немного больше, чем всем остальным их коллегам.
Сборник ранее неизвестных черновиков романов «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Мастер и Маргарита». Эти фрагменты настолько живо перекликаются с современностью, что позволяют нам по-новому взглянуть на творческое наследие И. Ильфа, Е. Петрова и М. Булгакова. Если бы публикуемые сегодня строки черновиков трех знаменитых книг, созданных в первой половине XX столетия, вошли в канонический текст романов, современники вряд ли бы почувствовали остроту внезапных совпадений и поняли потаенный смысл некоторых строк.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
Статья написана на материале несохранившейся студенческой работы Добролюбова, выполненной на третьем курсе Главного педагогического института. Послужила поводом для знакомства с Н.Г. Чернышевским и положила начало постоянному сотрудничеству Добролюбова в «Современнике». С этой статьей Добролюбов вошел в русскую литературу и заявил себя в ней как крупная самостоятельная величина. Большой общественный резонанс статьи, посвященной такой «академической» теме, как журнал XVIII в., объясняется тем, что Добролюбов сумел придать ей серьезный современный интерес, не выходя при этом за рамки материала.
«…Итак, «действительное» есть то, что есть в самом деле; «воображаемое» есть то, что живет в одном воображении, а чего в самом деле нет; «призрачное» есть то, что только кажется чем-нибудь, но что совсем не то, чем кажется. Мир «воображаемый» в свою очередь разделяется на «действительный» и «призрачный». Мир, созданный Гомером, Шекспиром, Вальтером Скоттом, Купером, Гете, Гофманом, Пушкиным, Гоголем, есть мир «воображаемый действительный», то есть столько же не подверженный сомнению, как и мир природы и истории; но мир, созданный Сумароковым, Дюкре-Дюменилем, Радклиф, Расином, Корнелем и пр., – есть мир «воображаемый призрачный».
«…И вот, когда им случится играть пьесу, созданную высоким талантом из элементов чисто русской жизни, – они делаются похожими на иностранцев, которые хорошо изучили нравы и язык чуждого им народа, но которые все-таки не в своей сфере и не могут скрыть подделки. Такова участь пьес Гоголя. Чтоб наслаждаться ими, надо сперва понимать их, а чтоб понимать их, нужны вкус, образованность, эстетический такт, верный и тонкий слух, который уловит всякое характеристическое слово, поймает на лету всякий намек автора.
историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.