История Сибири. От Ермака до Екатерины II - [11]
Завершается послание-завещание просьбой поэта передать несколько приветных слов Марфиньке — сестре М. Сперанского, с которой Словцов, будучи еще семинаристом, встречался, был очарован ею:
Нельзя не обратить внимания и на то, что о «любви и дружестве» П.А. Словцов говорит в допушкинские времена. В этом пространном стихотворении, высказав свое отношение ко времени Екатерины II, в котором им довелось жить, питать надежды на свободное высказывание мыслей, Словцов, отталкиваясь от собственного горького опыта, предостерегает своего хотя и осмотрительного, но не боящегося смелых, крамольных мыслей, друга: «не начинай играть Вольтеровым пером!»
На мой взгляд, необходимо внимательно вглядеться в периоды жизни Словцова, во время и события, предшествовавшие написанию «Исторического обозрения Сибири», ибо многие концепции «Обозрения», в частности, очень сильная гуманистическая линия, элементы психологизма, формировались не вдруг, а задолго до того, как историк стал непосредственно писать страницы своей главной книги.
Говоря о внутреннем духовном мире, о складе характера Петра Андреевича Словцова, нельзя не обратить внимание на то, что он довольно рано стал всерьез задумываться над смыслом жизни, над тем, какой след на земле оставит после ухода из бренного мира. Наделенный повышенной чувствительностью к любой несправедливости, откуда бы она ни исходила, пусть даже и от самой императрицы, Словцов постоянно стремился обрести состояние внутренней гармонии в окружающем его дисгармоничном мире. Хорошо зная о своем импульсивном, резком характере, он смирял, сдерживал себя. И ему это все больше и больше удавалось. Он готовил себя для достойного дела, знал, что путь к нему лежит только через внутреннее самосовершенствование. Недаром еще в 15-летнем возрасте в стихотворении «К Сибири», к которому мы уже обращались, он к наибольшим достоинствам человека относит «кроткое сердце».
При том темпераменте, которым был наделен Словцов, ему было нелегко сдерживать свой острый ум, быть кротким, да и обстоятельства жизни далеко не всегда способствовали развитию кротости.
Что же касается его отношения к Сибири, то оно также проявилось весьма рано, а в стихотворении «К Сибири» есть, в частности, и такие строки:
(Выделено автором. — В.К.)
На острове Валааме здоровье Словцова ухудшилось настолько, что он уже с трудом передвигался, все реже и реже мог выйти из своей сумеречной кельи. О плохом состоянии здоровья ссыльного известили митрополита Гавриила, и он, опасаясь за жизнь своего подопечного, к которому, между прочим, всегда относился внимательно, уважительно, считал его во время учебы одним из самых способных семинаристов, дал распоряжение, чтобы его отправили при первой возможности в Петербург.
С острова Валаама Словцов привез рукопись переведенной им с латинского книги, заинтересовавшей его покровителей. Это еще больше укрепило мнение о нем как о наиболее даровитом выпускнике Александро-Невской духовной семинарии. Здоровье постепенно шло на поправку. На самочувствии Словцова благотворно сказалось и то, что в Петербурге он встретил старых друзей — Ивана Мартынова и Михайлу Сперанского, — теперь они уже преподавали в семинарии.
Намечался новый поворот в судьбе Словцова. Поворот оказался столь резким, что едва можно было поверить в то, как судьба начинала благоволить опальному сибиряку… Через некоторое время митрополит Гавриил обсудил участь Словцова с генерал-прокурором А.Н. Самойловым, а вскорости доверил возвратившемуся из заточения в Валаамском монастыре священнослужителю преподавать красноречие в столичной Александро-Невской высшей духовной семинарии.
В этот период Словцов, Сперанский, Мартынов имеют возможность для частых встреч. Они много времени проводят в спорах, за обсуждением прочитанных книг. Бередящая нравственная рана, после Тобольска и Валаама, у сибиряка начинает постепенно заглаживаться.
К Словцову стучится поэзия, он пишет стихи с глубокой философской подосновой (такие как «Древность», «Материя»), Но после одного длительного спора со Сперанским, когда они обсуждали возможное монашеское будущее (постричься в монахи и Словцову, и Сперанскому не раз терпеливо предлагал митрополит Гавриил), Словцов написал стихотворение, адресованное Сперанскому, «Продолжение к вчерашнему разговору». Нужно заметить, что у Словцова почти нет лирических стихотворений, тем более с оттенком юмора. В этом же послании он сразу предлагает другу отрешиться от «философского взора», обращается к нему с прямым вопросом: «…Ты взвесил ли монахов скуку и сочел ли, сколько грузу в ней?» Далее Словцов без всякого пуритански-ханжеского налета рисует картину преодоления возможных амурных искушений. Живые строки стихотворения, написанного в то время (1796 год!), когда литературный язык находился еще в стадии становления, воспринимаются и сегодня как весьма смелые.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.