История шизофрении - [79]

Диагностированная у самого больного эта «торпидная» или латентная шизофрения не имеет ничего общего с «латентной» шизофренией, которая, по словам G. Bateson, существует у родственников «манифестных» шизофреников.

Между тем, на том же конгрессе, другой советский участник, работающий также в Институте психиатрии Академии Медицинских Наук, Марат Э. Вартанян, опубликовывает обзор, касающийся взаимосвязей между определенными биохимическими и иммунологическими изменениями, которые наблюдались при шизофрении, и наследственностью /218/; это показывает, что на Востоке, так же, как и на Западе, задаются вопросом о поддержке идеи наследственной передачи.

Два других советских представителя, Г. В. Морозов и И. П. Анохина, работающие в Институте имени В. П. Сербского, том самом Московском институте судебно-медицинской психиатрии, получившем это имя в 1917 г., под которым он станет печально известным, — изучают изменения ретикулярной формации у больных шизофренией /152/.

Эти два примера показывают, что представление, которое сложилось на Западе о советской или московской психиатрии, придающей большое значение биологическим факторам в происхождении шизофрении, более обоснованно, чем это утверждает А. В. Снежневский. Впрочем, здесь наблюдается нечто вроде концептуальной неизбежности: если психические болезни являются следствием противоречий капитализма, которые разрешаются в ходе построения коммунистами социалистического общества, то сохранение у некоторых индивидуумов каких-либо проявлений торпидной шизофрении можно объяснить только биологическими нарушениями, которые надлежит выявить. Отсюда до утверждения, что субъекты, которые после доклада Н. С. Хрущева на XX съезде, осуждавшего преступления сталинизма, начинают открыто заявлять, что построенное общество — это, в действительности, не что иное, как тоталитарный режим, сами поражены психической болезнью вследствие этих таинственных биологических расстройств, — только один шаг, который скоро будет сделан, но пока еще этого нет. Химиотерапия шизофрении, открытая на Западе, очень быстро была принята советской психиатрией, поскольку казалось, что она подтверждает биологизаторскую концепцию болезни.

Впрочем, в 1966 г., работы, примеры которых мы привели, не выделяются из сравнимых работ, опубликованных западными авторами, среди которых они представлены в материалах конгресса. Зато можно заметить, что в них еще нет никакого упоминания о современных теориях шизофрении. Таким образом, единственную ссылку на теорию двоякого принуждения, сформулированную G. Bateson уже за десять лет до этого, содержит лишь исследование L. Kanter, посвященное синдрому лагерей уничтожения /113/.

Нужно будет дождаться взрыва антипсихиатрии после 1968 г., чтобы эти понятия дошли до широкой публики и вызвали дискуссию между специалистами, например, на V Всемирном конгрессе психиатров в 1971 г. в Мехико, о котором мы напомним в XI и последней главе этой книги.

Но IV Конгресс будет отмечен политическим событием в рядах самой Всемирной Психиатрической Ассоциации: Устав, который предоставляет каждому национальному обществу количество голосов, пропорциональное количеству его членов, позволит влиятельной Американской Психиатрической Ассоциации, намного более многочисленной, чем другие, отныне контролировать научную или иную деятельность, в частности, связи с Федерацией советских психиатров и наркологов.

Ничто, как казалось, не предвещало ученых споров, которые будут неистово сотрясать психиатрию в 70-х гг., споров, центр циклона которых был образован предлагаемыми концепциями шизофрении…

Антипсихиатрия и шизофрения

Слово «антипсихиатрия» вошло в обиход из заглавия труда David Cooper /1930 — 1986/, психиатра, родившегося в Кейптауне и умершего в Париже, «Психиатрия и антипсихиатрия», опубликованного в 1967 г. в Лондоне и переведенного на французский язык в 1970 г. на удивление в серии «Фрейдовское поле», руководимой Jacques Lacan /46/.

D. Cooper действительно никоим образом не ссылается в своей книге на S. Freud, в особенности в том, что касается шизофрении. Это, в самом деле, сторонник семейной теории: 2-я глава, которая является стержнем труда, озаглавлена «Семья и шизофрения». Семья играет существенную роль в отчуждении, потому что это она заставляет индивидуума направлять вовнутрь социальное отчуждение: «Семья осуществляет посредничество между социальной реальностью и своими детьми. Если рассматриваемая социальная реальность богата общественными формами отчуждения, тогда это отчуждение будет для ребенка опосредоваться и восприниматься как странность в семейных отношениях» /46, с. 64/. D. Cooper приводит как пример отчужденных семейных отношений супружескую чету в «Лысой певице». По правде говоря, если Eugene lonesco, изобретатель антитеатра, неоспоримо вводит в сцену своей антипьесы, как он называет свое произведение, английскую чету, господина и госпожу Смит («Буржуазный английский интерьер с английскими креслами. Английский вечер. Английский мистер Смит, в своем английском кресле и английских туфлях, курит свою английскую трубку и читает английскую газету возле английского очага. У него английские очки, маленькие седые английские усы. Рядом с ним, в другом английском кресле, английская госпожа Смит штопает английские носки. Долгая минута английской тишины. Английские часы с маятником бьют семнадцать английских ударов»), то можно задаться вопросом, не будет ли, согласно английской антипсихиатрии, скорее Алиса, в которой, как полагают господин и госпожа Мартин, они опознали свою дочь, в опасности превратиться в шизофреничку? Бонна Мэри (настоящее имя которой — Шерлок Холмс) раскрывает нам семейную тайну: «Элизабет — это не Элизабет, Дональд — это не Дональд. И вот доказательство этого: ребенок, о котором говорит Дональд, — это не Элизабет, это не та же самая персона… Несмотря на необычные совпадения, которые кажутся окончательными доказательствами, Дональд и Элизабет, не будучи родителями одного и того же ребенка, — это не Дональд и Элизабет… Но кто же настоящий Дональд? Какова же настоящая Элизабет? Кто же заинтересован в продолжении этой путаницы? Я об этом ничего не знаю. Не будем стараться это узнать. Оставим вещи таковыми, каковы они суть» /104/.