История шизофрении - [5]
Зато Y. Pelicier, который писал в своей «Истории психиатрии», что «доктрина B. A. Morel совпадает по направлению с дарвинизмом» и что она «имела чрезвычайное распространение прежде всего в Германии, где такие авторы как R. V. Krafft-Ebing объясняли ею причины большинства болезней» (164) — не говорит о клиническом описании «деменции прекокс», разъединяя таким образом эти два понятия.
P. Pichot считает, что «весомость трудов B. A. Morel в психиатрической истории не ограничивается двойным отцовством «дегенерации» и «деменции прекокс», к которому прежде всего их сводят во Франции» /169, с. 17/, а в то же время полагает, что именно базируясь на дегенерационной этиологии, «французская школа сделает из морелевской «деменции прекокс»… бастион сопротивления проникновению немецкого нозологизма» /169, с. 20/.
Paul Bercherie в своих превосходных «Основах клиники» анализирует теорию дегенерации в двух «Трактатах». Он пишет: «Заметим по этому поводу, что приписывая B. A. Morel первую идентификацию «деменции прекокс» E. Kraepelin, французские психиатры начала XX в. не основываются ни на чем, кроме омонимии (и упорном шовинизме) — B. A. Morel говорит о раннем наступлении деменции, которое подстерегает наследственно больных и истериков, а не о клинической единице, которая и не фигурирует в его нозологии» /22/. Может быть, от его проницательности ускользнуло, что фундаментальным в клинических этюдах B. A. Morel как раз является выявление этой эволюции в помешательствах, до тех пор характеризовавшихся только как наследственные или истерические? И что клиническое описание, повторим это еще раз, было сделано в ином месте, а не в двух «Трактатах».
Итак, в момент вторжения или наводнения, которое как мы это увидим, E. Kraepelin развяжет в 1899 г., теория дегенерации во Франции была уже давно отброшена, a J. Christian /38/ и В. П. Сербский /196/ (который, с этой точки зрения, может быть отнесен к французской школе) будут использовать другие аргументы, чтобы возвести плотины и попытаться сдержать могучий поток, который, родившись из скромного морелевского источника, будет угрожать поглотить хрупкие конструкции, возведенные клиническими наблюдениями.
История теории дегенерации B. A. Morel сама по себе заслуживает отдельного тома. Она прослежена в «Новой истории психиатрии» F. Bing /171/ и так резюмирована в одной фразе E. H. Ackerknecht /2/: «Дегенерация — это отклонение от нормального человеческого типа, которое передается по наследству и мало-помалу усугубляется вплоть до вымирания семьи»6 /2/. Мы должны кратко напомнить некоторые пункты этой теории, имеющие отношение к нашей истории.
Первое — B. A. Morel имел на этом пути предшественников в лице других авторов. Его «Трактат о дегенерации…» /149/ является продолжением труда Prosper Lucas /1808-1885/ «Философский и физиологический трактат о природной наследственности в состоянии здоровья и болезни» /138/, вышедшего в 1847-1850 годах Jaques Moreau de Tours /1804-1884/ также интересовался наследственной предрасположенностью, свойственной для некоторых болезней, хотя его сегодня знают главным образом по его книге «О гашише и об умопомешательстве». Историки психиатрии видят в этом труде одновременно первый опыт динамического описания психической активности, установление идентичности, а не простой аналогии между сновидением и психическим расстройством и утверждение преобладания физических причин над причинами моральными в генезе помешательства в противоположность мнению его учителя E. Esquirol… «Если очень малое число этих причин нам известно, то мы находимся в абсолютном неведении относительно намного большего количества таких причин, например, которые таятся и вырабатываются в глубине наших тканей, выделяются, так сказать, из одного организма в другой и передаются наследственным путем… По нашему мнению, нравственные причины, которые кажутся такими частными в развитии помешательства, в большинстве случаев имеют, если можно так выразиться, случайное значение… Почти всегда существует более или менее выраженная органическая предрасположенность — это очевидно… Это нам, может быть, также объяснит, почему, как мы видим, моральные причины так легко вызывают умственные расстройства, а средства той же природы бывают так бессильны, чтобы их излечить» /147, с. 398/.
Эти заключения Jaques Moreau de Tours вывел из наблюдения за действием гашиша на самого себя и на своих друзей из «Клуба курильщиков гашиша», заседания которого были описаны среди прочих Теофилем Готье /1811-1872/. Однако, после этих экспериментов, которые мы посчитали бы в наши дни опытами над добровольцами, Jaques Moreau de Tours захотел проводить опыты в лечебных целях. Для этого он придумал так называемый заместительный метод, по которому гашиш применялся для лечения тех психопатологических состояний, которые обнаруживали наибольшее сходство с состояниями, вызываемыми этим наркотиком, чем заслужил обоснованную иронию Шарля Бодлера /1821-1867/, так завершившего свое эссе «О вине и о гашише, сравниваемых как средство умножения индивидуальности»7: «Не стоит упоминать, кроме как для сведения, сделанную недавно попытку применить гашиш для лечения помешательства. Умалишенный, который принимает гашиш, заражается помешательством, изгоняющим другое. Когда опьянение проходит, действительное помешательство, являющееся нормальным состоянием умалишенного, возвращает свое влияние, как у нас это делают рассудок и здоровье. Кто-то дал себе труд написать об этом книгу. Врач, который изобрел эту прекрасную систему, ничуть не является философом» /20/. Но пусть не прогневается автор «Искусственного рая»; если этот заместительный метод покажется терапевтическим абсурдом современному врачу-философу, это не может помешать ему увидеть в экспериментах Jaques Moreau de Tours предпосылки психофармакологии, а в этих заменяющих помешательствах предпосылки тех искусственных психозов, которые определили возникновение этой науки.
В книге повествуется о жизненных путях четырёх типичных для сибирского социального пейзажа фигур: священника-миссионера П. А. Попова, крестьянина, ставшего купцом-предпринимателем, Н. М. Чукмалдина, чиновника и одновременно собирателя фольклора П. А. Городцова, ссыльного религиозного оппозиционера П. В. Веригина, живших примерно в одно время (XIX – начало XX в.) – в бурную эпоху буржуазной модернизации. Их биографии – пример различных вариантов разворачивания жизненного пути на переходном этапе развития общества.Книга предназначена для историков, краеведов, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами истории края.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».