История Северской земли - [6]
Вначале северян и вятичей связывал общий интерес в южной торговле; поэтому-то, вероятно, и произошло свободное расселение поселков одних племен между другими, как, например, радимичей и кривичей в области северян; то же, вероятно, было и с вятичами. Точно так же и северяне селились между другими племенами. Но вернее, что в данную эпоху движение происходило на юг и северян, и вятичей, и радимичей, и кривичей, и только с ослаблением торговли на юге начинается обратное движение на север, к чему побуждала северян уже приобретенная привычка торговли, деятельности, ненужной более в области Дона и Волги. Это движение северянского племени должно было совершаться по самым удобным путям сообщения – рекам. Прямую дорогу на север представляла многоводная в то время река, Десна. По ней-то и началось теперь подчиняющее движение в область вятичей. Колонизация вятичской области восточной частью северян, т. е. из бассейна Сейма, была невозможна по недостатку естественных путей и потому что на ее долю выпало другое назначение – отстаивать от кочевников пределы Северянской области и начать снова колонизацию на юг. Во все время самостоятельного существования Черниговской области земля вятичей тянула к ней>51, что ясно указывает на источник колонизации. Впоследствии новгород-северские князья только постарались стать на дороге Чернигова и области вятичей, чтобы разъединить их: они утвердились в Новгород-Северске. И раньше, до княжеского периода, вероятно, были в земле вятичей жители из северян, так как к этому побуждала торговля, но их поселения, равно как и собственно вятичские, не были огорожены городом, а служили как центры, где совершался обмен произведений, при совершенно мирных взаимных отношениях. Если летопись упоминает города Брянск, Карачев, Мценск, Козельск и Дедославль поздно, только начиная с XII столетия, то это потому что она говорит о них при случае. Но существование Дедославля и Козельска должно отнести к глубокой древности. Первый из них был центральным городом земли вятичей: тут собиралось их вече. Самое название – Дедославль – указывает, что это поселение существовало весьма давно. Точно также Брянск, Карачев и Мценск, стоя на порубежье северян с вятичами, служили сначала складочным местом произведений области вятичей и северян, служивших проводниками торговли с культурными странами. С изменением обстоятельств, когда началось подчинение вятичей сначала киевским князьям, а затем черниговским, эти первоначально мирные, торговые центры обратились в укрепления, огородились городом: и Козельск, и Дедославль, и Брянск стали городами в полном смысле этого слова. Под прикрытием таких укрепленных мест вятичи были подчинены северянами, хотя это подчинение было скорее федеративное соединение, как мы увидим ниже. Когда совершилось это постепенное соединение области вятичей с землей Северской, то прежде всего жителям последней необходимо было обезопасить или прочно утвердить путь, по которому совершалось колонизационное, подчиняющее движение к вятичам. Этот путь была Десна, и вот, действительно, у верховьев ее мы встречаем группу укрепленных мест. В числе городов, закреплявших верховье Десны, в летописи упоминается: Вщиж, Блеве, Росуса, Девягорск, Воробьин, Домагощ>52. Определить по тем летописным известиям, какие у нас есть, где находились данные укрепления, совершенно невозможно. Можно только сказать, что все они размещались частью на Десне, частью на ее верхних притоках. Область вятичей имела в княжеский период важное стратегическое значение: это был главный путь из Суздаля в Северскую землю. Святослав попал на Волгу только чрез вятичей, и, хотя летопись говорит: «налѣзе», т. е. набрел случайно, смело можно сказать, что он раньше знал этот путь от самих же вятичей, служивших в дружине Олега; кроме того, племена не жили изолированно одно от другого, а вели непрерывные сношения, чему, как мы видели, служит подтверждением смешение поселений различных племен в области северян.
Теперь мы переходим к взаимным отношениям мери и муромы с одной стороны и северян – с другой.
К северо-востоку от вятичей по берегам Ростовского и Клещинова озера жило племя мери>53. Но территория этого племени была гораздо обширнее>54. Нам следует только определить границу этой области с вятичами, а много говорить о ней нам нет нужды, потому что меря шла по исторической дороге совершенно отдельно от занимающей нас области северян. Граница с областью вятичей проходила от устья Москвы реки по Оке, мимо устьев Пары и Протвы, далее по Оке, вероятно, до Неринска>55, и затем по сухому пути чрез Тульскую и Рязанскую губернии к Оке>56. Эта же граница осталась впоследствии между владениями Суздальскими и Черниговскими. Племя мери вместе с весью издавна было участником в исторической жизни северных славян-кривичей и ильменских славян, и уже легенда о призвании варягов помещает у них посадников Рюрика, Синеуса и Трувора>57. Впоследствии меря принимала участие в походах киевских князей на Византию>58 и, таким образом, должна была столкнуться с южными культурными странами. Но это столкновение произошло гораздо раньше, в незапамятные времена, на что ясно указывают последние раскопки в этой области. В числе монет найдены: одна, относящаяся ко времени Филиппа Македонского, арабские – к VII столетию, западные – к IX, X вв. и далее
В конце IX века в восточноевропейские степи из-за Волги нагрянул кочевой народ, доселе в тех краях неизвестный. Кочевники дошли до Крыма, оттеснили за Дунай венгров и по-хозяйски распространились на огромной территории между Русью на севере и Византией на юге. Около двух веков наводили они страх на придунайские народы, разоряли русские города и заставляли трепетать византийцев. Но 29 апреля 1091 года весь этот народ, как написала византийская принцесса Анна Комнина, «превышавший всякое число, с женами и детьми погиб в один день».
В конце X – в середине XI века в пределы Древней Руси вторглись племена кочевников – печенегов, торков и половцев. Они изменили ход исторической жизни Руси и всего восточного славянства и оказали значительное влияние на их дальнейшие судьбы. В течение нескольких веков Русь не только воевала со степняками, но и основывала с ними военно-политические союзы. В своей книге (оригинальное название 1884 г. «Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. История южнорусских степей IX–XIII веков») известный русский историк Петр Васильевич Голубовский рассказывает насколько и как повлияло соседство кочевников на политическую жизнь Древней Руси, каковы были отношения между тюрками и славянами.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.