История с танцем призраков - [4]

Но кроме всего этого, человеку нужно что-то еще, что-то личное. И когда юноша начинал задаваться вопросами: «Кто я?», «В чем смысл моей жизни?», «Для чего я живу на земле?» — он отправлялся на поиски своего духа. Этот дух и вел его потом по жизни, наставлял на путь истинный и помогал в черные дни.

Скажем, дух являлся к нему в обличье коршуна. Эта птица проворная, терпеливая, зоркая, и, учась у нее, юноша становился великим охотником. Или в обличье кролика, и юноше открывалось: надо двигаться бесшумно и быстро, тогда жизнь его будет безопасной. Какой бы дух ни явился юноше, он должен его принять, этот дух и поведет его по жизни.

— Но как его найти?

— Ты же знаешь, Том. Я тебе рассказывал, когда ты был поменьше.

— Расскажи снова, — настойчиво запросил Том, и снова полился певучий голос старца, и зазвучала старая история:

— Юноша прощался со своим народом и отправлялся в путь совсем один, он не брал с собой ни воды, ни пищи. Он взбирался на высокое место, и там молился, и ждал, когда к нему явится дух. Случалось, дух являлся в первую же ночь, а иногда его приходилось ждать две, три, а то и четыре ночи. Если и на четвертую ночь дух не являлся, тот, кто его ждал, возвращался к своему народу — пристыженный, не познавший природу своей души, не нашедший себя. А случалось и того хуже: он пугался ночных странников, привидений и сломя голову бежал к палатке своей семьи, не дожидаясь, когда к нему явится дух, когда он проделает неблизкий путь из края усопших, из края ночных странников.

— И как же тогда?

— Юноше или кому-то из его семьи надлежало найти в племени мудреца, у которого хранилась священная укладка призраков, и попросить его: «Устрой для меня танец призраков, чтобы защититься мне от ночных странников, когда пойду я один на высокое место искать свой дух». И тогда хранитель священной укладки устраивал для юноши танец призраков, на него приходили и все близкие этого юноши. Мудрец взывал к духам предков юноши и к духам всех прежних хранителей укладки, просил их прийти и защитить юношу от тех духов, которые бродят по ночным тропам и хотят выкрасть душу юноши из его тела. Потом начинался танец и пиршество, но хранитель укладки и юноша не ели — они проходили очищение паром. А потом юноша один пускался в путь и искал свой дух, твердо зная, что теперь ему ничто не угрожает.

— Может, и мне надо идти искать свой дух?

— Боюсь, без танца призраков это невозможно. Отец учил меня, что одно связано с другим. Просто так дух не найти.

— Тогда давай устроим танец призраков. Это же в твоих силах, а, прадедушка? Ведь ты вождь.

— У нас нет укладки. — Старец опустил голову, будто застыдившись. — Все наши обрядовые принадлежности утеряны. Одни — незаконно продали наши укладки, другие — незаконно их купили. Вот все и сгинуло. От меня ускользают даже воспоминания о танце, о молитвах. Сейчас они едва теплятся в моей памяти, словно вкус материнского молока.

— Тогда я буду искать мой дух без танца призраков. Темноты я все равно не боюсь.

— Может, и плохо, что не боишься. Мудрый человек всегда знает, чего ему следует бояться.

— Сейчас времена другие. Ночью полно всяких звуков, да и света хватает. Есть уличные фонари, машины. Когда ты был маленький, все было иначе.

— Если ночные странники больше не охотятся за душами живущих, могли исчезнуть и духи, которых мы ищем.

— В детстве я темноты боялся.

— Может, тогда ты был умнее.

— Может быть. Прадедушка, а как выглядит укладка призраков?

— Как обычный сверток.

— А что внутри?

— Об этом не говорят, укладку разворачивают только во время церемонии. — Голос старца звучал серьезно, почти укоризненно.

— Но…

— Сверток как сверток. Кусок бизоньей кожи, выкрашенный красной охрой, а внутри ритуальные принадлежности, без них танца нет. Бывают табачная укладка, бизонья укладка, укладка солнечного танца…

— И укладка призраков. Знать бы, что внутри. Может, мы бы сделали ее сами.

— Нет. Этого тебе не скажу даже я. Если тебе придется когда-нибудь увидеть танец — увидишь и то, что нужно для обряда. Только ничего этого не будет. Все укладки потеряны. А что внутри — это стерлось из нашей памяти. — И старец рубанул воздух ребром ладони, будто ножом.

— А почему укладки выкрашены красной охрой?

— Потому что для индейцев красная охра священна.

— Но почему?

— Потому что так было всегда. — Старец засмеялся. — Том, ты задаешь столько вопросов, может, тебе все же податься в адвокаты?

Глава II

Как обычно после лета, втянуться в школьную жизнь было нелегко. Казалось, все ребята — это горошины разного размера, которые трясут и просеивают сквозь сито. В первые недели привыкаешь к новым учебникам, к новому расписанию, новым лицам. Потом в один прекрасный день все встает на место, и ты точно знаешь, где тебе положено быть и что делать в каждый из дней недели с восьми тридцати до последнего звонка в три часа дня.

Сито сделало свое дело — все теперь делились на друзей, врагов и серединок на половинку. Оказалось, у Тома в этом году врагов меньше, а серединок на половинку больше. Трое ребят ему нравились особенно — их вполне можно пригласить к себе домой, вместе заняться детской железной дорогой и строительством игрушечных ракет или сходить к ним.