— Уж не к Рыуку ли вы ходили? — спросила она.
— К Рыуку, — ответил Пеэтер. — Только мы туда не попали.
— Туда и нельзя, — сказала толстая тётка, очевидно оставшись довольна ответом Пеэтера. — Мальчишка этих Рыуков теперь наказан, ему нельзя играть с другими, воспитанными детьми. А то ещё научит их своим хулиганствам.
Она долго распространялась о том, какие ужасные выходки проделывал этот мальчишка Рыук и что ещё он способен на- творить в будущем, пока, наконец, не дотронулась осторожно до бинтов и не спросила, какое несчастье случилось с этим мальчиком.
— Травма, — объяснил Пеэтер.
Ему очень нравилось это «учёное» слово, оно как бы придавало ему образованности. Он чуть было не добавил, что у Рихо «душевная травма», но в последний момент спохватился. Могли возникнуть большие сложности. Ибо тот факт, что телесные наказания травмируют душу, ещё вовсе не означает, что душевные раны, в свою очередь, должны отражаться на теле.
— Да-да! — Толстая тётка вздохнула. — Забот и хлопот с этими мальчишками нынче хватает. Осторожности у них никакой, творят что хотят, оттого и травмы и всё такое.
С этими словами она двинулась дальше.
Путь был свободен. Естественно, Рихо и Пеэтер поспешили на улицу.
Они торопились покинуть пределы посёлка самым коротким путём. И лишь тогда, когда они достигли леса и вышли на полянку в порядочном удалении от последних домов, Рихо решился снять бинты.
— Уф! — сказал он удовлетворённо. — Свежий воздух действительно прекрасная вещь, действует на меня живительно. У меня возникло сильное желание подать голос.
Имелась и другая причина попробовать голос — всего лишь в нескольких десятках шагов паслась привязанная на цепи корова тётушки Лены.
— Бзз!.. — издал Рихо известный тревожащий звук, от которого бросается бежать любая, даже самая разумная корова, особенно если стоит такая жара, как сегодня.
Корова тётушки Лены отреагировала очень скоро: задрала хвост на спину и побежала. Она сделала два бешеных круга такого радиуса, насколько позволяла цепь, затем — щёлк-бряк! — цепь оборвалась и корова кинулась прочь в синеющие дали.
— Этого ещё не хватало, — пробормотал Пеэтер.
А Рихо только рассмеялся.
— Пусть хоть разок насладится свободой, — сказал он. — Уж мне-то известно, что это значит.
Немного позже, бесцельно слоняясь по округе и наслаждаясь свободой, Рихо и Пеэтер нашли в колхозном бурте несколько вполне пригодных в пищу картофелин знаменитого сорта «оденвальд» и решили попробовать испечь их древним способом. Они свернули в лес и вскоре добрались до уже знакомой нам поляны, которую незадолго до их появления покинула Кярт. Тут они разложили костёр, чтобы испечь в золе картошку, а сами принялись усердно лакомиться земляникой — не оставлять же на произвол судьбы спелые ягоды, от которых всё было красно.
Азартно собирая землянику, они не видели, как огонь потихоньку пополз от костра в сторону и выжег на поляне большое продолговатое пятно. К счастью, ничего ужасного не случилось, потому что земляника вовремя кончилась и мальчишки, заметив происшедшее, подбежали к огню и старательно затоптали его. Они прекрасно успели полакомиться и печёным картофелем, пока их не встревожило донёсшееся издалека дребезжание велосипеда.
Велосипед в лесу! Что это значило? Наверное, лесник или какой-нибудь другой деятель подобного рода заметил дымок от костра и теперь стремглав спешил спасать лес от огня. Времени на долгие размышления не было. Успеть бы ноги унести! И уже неслись они, сверкая пятками, через поляну, уже петляли между деревьями всё дальше и дальше, как можно дальше от подозрительного велосипеда.
Так они убежали довольно далеко и остановились, запыхавшись, чтобы перевести дух.
— Вовремя мы оттуда чесанули, — сказал Рихо. — А то кто знает, какую нотацию пришлось бы нам выслушать.
Рихо не был замаскирован, и для него всякий контакт с официальными лицами был опасен вдвойне.
Пеэтер задумался. Этот солнечный день вдруг потерял для него весь свой блеск… Едва он помирился с Рихо, едва они снова стали действовать заодно, как уже им угрожали неприятности. Что с того, что сейчас всё сошло благополучно, ведь могло получиться и по-другому. Да ещё эта корова тётушки Лены… Они только сделали своё «бзз», и веселья хоть отбавляй, а тётушка Лена теперь, может быть, уже ищет свою корову.
— Знаешь что? — сказал Пеэтер. — Мы всё-таки были виноваты, чуть-чуть не подожгли лес. И с коровой тоже вышло…
— Что?
— С коровой не совсем хорошо получилось.
— Что нехорошо?
Пеэтер не находил слов. Неужели Рихо сам не понимает? Не он ли говорил утром, что впредь надо постараться быть умнее…
— С коровой мы немного переборщили, — сказал наконец Пеэтер.
— Не мели! — Рихо махнул рукой. — Я только сделал «бзз», и ничего больше. Мы не виноваты, что корову плохо привязали. «Бзз» имеет право произнести любой. Нет такого закона, чтобы «б-з-з-з-з-з-з» почему-либо запрещалось.
Пеэтер молчал. Если подойти к делу с такой стороны, то, конечно, ничего в этом «бзз» недозволенного нет. Просто корову плохо привязали… Хотя… Но лучше было об этом не думать. Что сделано, то сделано.
Они решили повернуть в посёлок. Свободой они понаслаждались, земляника и печёная картошка были сверх программы, а время Рихо всё же ограничено, и откладывать возвращение домой на последнюю минуту нельзя.