История с «летающими тарелками» - [21]

Так Пеэтер находился в полной неизвестности о судьбе Рихо. Мучился скукой. Бесцельно слонялся по улицам. Пытался иногда что-то читать, но тут же бросал. И вот в одно прекрасное солнечное утро, когда Пеэтер решал очень трудную, каверзную шашечную задачу, его позвала с улицы одноклассница Марью.

Пеэтер высунулся в окно.

— Что случилось? — спросил он с надеждой.

Ну и пусть это только Марью! С нею тоже можно предпринять что-нибудь. Пеэтер видел несколько недель назад, как Марью играла на улице с Меэликом, Юрнасом и Кауром в «классы». Почему бы и ему не поиграть с ней в «классы»? Что с того, что «классы» считаются девчоночьим занятием, хотя известно, что упражнения со скакалкой входят даже в программу тренировок боксёров.

— Тебе письмо! — крикнула Марью.

Ах, письмо! Стало быть, Марью пришла в качестве почтальона. Но ведь и письмо всё же какое-то разнообразие в серых буднях. Неизвестно, что это за письмо! А вдруг какой-нибудь приказ явиться в школьный сад на прополку или ещё… Во всяком случае, необходима осторожность. Нельзя позволить подловить себя, как глупого гусака.

— Откуда письмо? — спросил Пеэтер и добавил на случай, если бы действительно речь шла о том, что нужно явиться на прополку в школьный сад или тому подобное: — Я, между прочим, болею.

— Что? — удивилась Марью. — И ты тоже?

— А кто ещё? — поинтересовался Пеэтер.

— Да Рихо. Кинул мне письмо через окно и попросил, чтобы я отнесла тебе. Сказал, что ему до того худо — хуже не бывает.

Ах, Рихо!

— Погоди, сейчас выйду!

Стало быть, Рихо… Очевидно, у него наконец проснулась совесть. Заболел, не смог сам прийти, но хоть написал. Его чёрные дела от этого не посветлеют, вовсе нет, но всё же письмо показывает, что Рихо в какой-то степени способен испытывать раскаяние. Иначе с чего бы он вздумал писать письмо?

Пеэтер выскочил на улицу и взял у Марью письмо.

— А что с Рихо? — спросил он.

— Сказал, красная оспа. Вроде бы это ужасно тяжкая и опасная болезнь, гораздо хуже чёрной оспы.

— Ого! — Пеэтер недоверчиво покачал головой. — Красная оспа… О такой болезни я что-то не слыхал. А он не загнул?

— Да и я не очень-то ему поверила. Ведь против оспы делают прививки, верно? И с виду никакой беды с ним не случилось. Заорал в окно как сумасшедший, когда увидел меня на улице.

— Неясная история, — пробормотал Пеэтер и покрутил конверт в руке.

Вскрывать письмо в присутствии Марью он не хотел — весьма вероятно, оно могло содержать нечто такое, о чём посторонним знать не полагалось. Но Марью явно ждала, когда Пеэтер распечатает конверт.

— А сам-то ты чем болеешь? — спросила она.

— Ах! — Пеэтер махнул рукой. — Высокое кровяное давление. Это не заразно. Только нельзя есть солёного и низко нагибаться.

— А почему нагибаться нельзя? — поинтересовалась Марью.

— Кровь может прилить к голове.

Что можно и чего нельзя при высоком кровяном давлении Пеэтеру было хорошо известно, потому что от гипертонии сильно страдала его бабушка.

— Жуткое дело, если совсем нельзя нагибаться, — посочувствовала Марью.

— Да-а, — согласился Пеэтер. — Кое-чего вовсе нельзя делать. Полоть, например, категорически запрещается.

Марью ещё спросила о высоком кровяном давлении, потом вроде бы собралась уйти, но не смогла побороть любопытства и сказала напрямик:

— Может, в письме Рихо написаны какие-нибудь подробности про красную оспу?

— Может быть… — Пеэтер не возражал, но по-прежнему вертел запечатанный конверт в руке.

— Может, вскроешь письмо?

— М-м-да, — пробормотал Пеэтер и глубокомысленно уставился на жёлтые пуговицы платья Марью.

Он совсем не хотел обижать Марью. Она всё-таки молодец, аккуратно доставила ему письмо. Другая, не спрашивая разрешения, сама прочла бы его и потом снова заклеила. Но Марью была не такой, она была честной. И совершенно естественно, теперь она хотела узнать чуть побольше о страшной красной оспе. Однако, несмотря на всё это, нельзя же прямо при ней…

— Так ты вскроешь конверт? — спросила Марью.

— Да я бы вскрыл, но…

— Что?

— Видишь ли… — начал объяснять Пеэтер. Ему казалось, что, разглядывая жёлтые пуговицы, он придумал весьма подходящую отговорку. — Если у человека высокое кровяное давление, ему абсолютно запрещается волноваться. А в письме могут быть всякие волнующие новости, понимаешь? В таком случае давление у меня мгновенно подскочит, а это очень опасно, честное слово.

Марью недоверчиво смотрела на него. Видимо, объяснение не показалось ей достаточно убедительным.

— Зачем же я вообще несла тебе это письмо, если ты не собираешься его читать? — спросила она.

— Собираюсь! — возразил Пеэтер. — Но позже. Сперва я должен постепенно приготовиться к самому худшему.

Марью засмеялась.

— Ну тогда давай письмо мне, — сказала она. — Я прочту его тебе вслух, а самые страшные места пропущу.

Пеэтер понял: Марью не верит ему. Зря он вообще начал выкручиваться. Ладно, пусть. Наверняка особых тайн Рихо письмом сообщать не станет… Он решительно вскрыл конверт.

— Собрался с духом? — не скрывая насмешки, спросила Марью.

— Ну слушай! Иначе ты не отстанешь!

Пеэтер решил, что, если в письме окажется что-нибудь такое, он сам пропустит это место. Но пропускать было нечего, письмо оказалось совсем коротеньким.