История Рязанского княжества - [66]
В Рязанском княжестве, как и в прочих, важной статьей в деле внутреннего управления была судебная часть, которая вместе с податьми (дань и ям) составляла главный источник княжеских доходов. Вот почему в 1496 г. братья позаботились с большими подробностями определить свои части в судебных доходах с Переяславля, которым они владели вместе. В городе находится большой наместник великого князя и третчик удельного. В душегубстве, разбое и татьбе с поличным, случившимся на посаде между чьими бы то ни было людьми, пристава дает наместник. Если случится тут же пристав третчика, то он идет с первым, отдает ответчика на поруки и ставит перед наместником, а если и не случится, то пристав наместника один идет к наместнику, который в таком случае может совершать суд и без третчика, а третчик смотрит своего прибытка, т. е. все-таки получает свою долю доходов. Такие отношения между наместником и третчиком существовали в делах, касавшихся гостей и черных людей, исключая тяглых, которые кормят послов. Если приедут люди младшего князя из его удела в Переяславль и здесь случится у них душегубство, разбой или татьба с поличным, то суд над ними принадлежит вместе наместнику и третчику, и пристав последнего не может отдать их на поруки без пристава первого; удельный князь в этом случае не может их судить сам. Если случится какое дело между людьми удельного князя в городе или на посаде, кроме душегубства, разбоя и поличного, то их судит его приказчик и докладывает ему, а если его не будет в Переяславле, то приказчик должен дожидаться и не водить людей к нему в удел с докладом. Если кто торговый человек или из людей младшего князя приедет в Переяславль и протамжится, то пристава в протаможье дает один наместник и судит его без третчика; из двух рублей протаможья наместник получает четыре алтына, а третчику из них не идет ничего. Великий князь волен судить и казнить людей удельного во всех делах; две трети пошлины идет наместнику, а остальная третчику. Если кто будет жаловаться на третчика или на его тиунов и доводчиков, то их судит сам великий князь. В остальных местах княжества суд между жителями разных уделов общий, и судьи вольны избирать себе третьего. Пошлин (с беглых), так же как в договорах с Москвой, полагается с холопа с семьи два алтына, а с одного алтын.
Между письменными памятниками рязанской старины находится любопытный список с одной правой грамоты XV века, которая очень наглядно знакомит нас с княжеским судопроизводством в Рязани.
«Лета… великий князь Рязанский Василий Ивановичь творил суд. Вместо Давида, епископа Рязанскаго и Муромскаго, тягался его боярин Федор Гавердовский с Василием Александровичем о том, что Василий побил владычних бобров в реке Проне. Бобры эти проданы Борису и Глебу вмести с уездом, купленным еще прежними епископами; придал их Олег Иванович владыке Василию по старым грамотам великих князей».
Об этих бобрах был суд еще дяде Василия Александровича Семену Глебовичу при владыке Сергие.
«Судился Семен по слову великих князей Федора Ольговича и Ивана Владимировича за то, что он косил сено по речке Шивесу и ставил дворы по Шевлягину селищу, где сидели Шевлягин отец, владычен бортник с другими бортниками, и по Якимову (селицу) на владычней земле (Арсеньевской деревни), и за то, что он бил бобров по реке Проне. Бояре, назначенные тогда судьями от князей, посмотрев в старинные грамоты, жалованные великими князьями: Ярославом, братом его Федором, сыном Михаилом Ярославичем и Олегом Ивановичем, владыку Сергия и боярина его Михаила Ильина (от владыки наместника) оправдали, а Семена обвинили и приговорили взять на нем владыке 80 гривен. Великий князь Василий Иванович велел Василию (Александровичу) положить перед собой грамоты на те бобры. По сроку, на третий день Василий перед князем стал, а грамот не положил. И потому Василий князь, вместо отца своего владыки Давыда, боярина его Федора оправдал, а Василия Александровича обвинил и указал владыке ведати землю в том уезде по старине и бить бобры в реке Проне от устья Рановой по Курино и по Толпинскую дорогу»[246].
А вот образчик одной купчей записи из времен того же князя.
«Бил челом великому князю Василью Ивановичу Иван Селаванович Корабья такими словами, купил я себе, Господин, у Васьки у Чернеева куплю его село Недоходовское с нивами и с пожнями и со всем тем, что к тому селу из старины потянуло исстари, поколе Васьков серп и коса ходила. А мне, Господине, ведати по тому же. Дал я Ваське на том селе пятнадцать рублев. А се, Господине, Васько Чернеев перед тобою. И князь великий спросил Ваську: „Продал ли ты село свое Недоходовское Корабьи? и взял ли у него пятнадцать рублей?“ Васька Чернеев отвечал так: „Продал я, господин, Ивану Селивановичу Корабьи село свое Недоходовское с нивами и пожнями и со всем тем, что к тому селу тянуло исстари, поколе мой серп и коса ходила, а ему, господине, ведати по тому же. А взял я у него пятнадцать рублей“».
С великим князем были тогда бояре: Яков Иванович и Назарий Юрьевич. На обороте записи находится надпись: «Князь великий», а под ней внизу: «Федос Кудимов» (вероятно, княжеский дьяк). Печать черного воска. (Писк. N 4).
