История руссов. Варяги и русская государственность - [5]

Подлинность, аутентичность этих сведений не подлежит ни малейшему сомнению, и не лишено значения то, что Татищев, пользовавшийся многими не дошедшими до нас источниками, включил в свою «историю» не только многое, что есть в Никоновской летописи, но даже более этого. Это доказывает, что были источники еще более полные, чем те, что легли в основу Никоновской летописи.

Для обычных, утилитарного характера летописей, в особенности мелких центров, такие сведения были слишком громоздки и неинтересны, их во множестве выпускали, см. например, для сравнения Устюжскую летопись, но в солидных списках, как для патриарха Никона, они нашли себе место.

Есть основания подозревать, что имелись в перволетописи аскольдовского периода и важные подробности, изъятые летописцами-«рюрикистами» сознательно. Однако, увы, у нас имеются только подозрения.

Обратимся теперь к фактам и постараемся воспринять их в свете сказанного выше.

«В лето 6372. Убиен быстъ от болгар Осколдов сын. Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще, яко “быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его”. Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго, и иных многих изби новгородцев съветников его» (Никон. лет.).

Этого сообщения в Лаврентьевской летописи и т. д. нет.

Теперь спросим себя: можно ли допустить, что позднейший летописец выдумал известие о смерти сына Аскольда и внес его в летопись через 200–300 лет? Ведь этот сын Аскольда ни до, ни после не упоминается, и всё, что о нем мы узнаем, это то, что он был убит.

Выдумать для каких-то целей целый рассказ и внести его в летопись — это понятно, но насыщать летопись подробностями, подобными смерти сына Аскольда, — совершенно бессмысленно.

Однако такая мелкая деталь дает нам чрезвычайно много. Сколько можно судить, известие о смерти сына Аскольда является самым ранним, точно датированным известием русской летописи о русском событии. Оно является краеугольным пунктом нашей собственной хронологии. Только находка (совершенно невероятная) какого-то весьма древнего источника может изменить суть дела.

Год показан 6372-й, однако из позднейших записей той же летописи будет видно, что первые ее даты были даны в болгарском, а не византийском летоисчислении, иначе говоря, это был не 864-й, а 872 год нашей эры.

Таким образом, 872 год является первой достоверной датой истории Руси из русского источника.

Это сообщение: 1) касается чисто русского события и является не заимствованным, а оригинальным, все же предыдущие сообщения «Повести временных лет» основаны на чужеземных источниках, 2) хотя в записях предшествующих лет и имеются некоторые сведения о Руси, основанные на своих источниках, эти сведения либо не датированы, либо есть основания думать, что датированы наугад позднейшим летописцем, 3) из формулировки известия — «того же лета» явствует, что запись уже была сделана по известному шаблону и, вероятно, велась почти синхронно с событиями; это заметно и в последующих погодных записях — значит, настоящее погодное летописание существовало уже по крайней мере с 872 года, 4) летопись была южнорусской, киевской, «аскольдовской»: а) упомянуто событие (смерть сына Аскольда), важное для Киевской, а не Новгородской Руси; мы мало знаем об Аскольде вообще, а эта запись о его сыне является единственной; это деталь, могущая интересовать только киевлянина, в) приведены дословно слова новгородцев, оскорбленных Рюриком, а так как далее идет запись о бегстве новгородцев от Рюрика в Киев, то совершенно очевидно, что летописец просто записал слова новгородских беглецов; подобная запись вряд ли была возможна в Новгороде, как направленная безусловно против власти Рюрика (и недаром она была опущена в «Повести временных лет»).

Таким образом, заметим, кстати, первые политические беглецы, «невозвращенцы», были на Руси уже в 872 году.

Перейдем к рассмотрению сути записи. Оказывается, что у Аскольда был взрослый сын, ибо он мог быть убитым болгарами только во время войны, а не в младенческом возрасте. В каких отношениях были Аскольд и Дир, мы совершенно не знаем, но наличие у Аскольда взрослого сына, принимавшего участие в войне с болгарами, говорит за то, что династия Аскольда была по крайней мере в потенции.

Интересно также указание на болгар. Очевидно, это были волжские, а не дунайские болгары: за всё время писанной истории Русь воевала только с болгарами волжскими (Аскольд, Владимир, Всеволод Большое Гнездо), очевидно, были какие-то основания для недоразумений или соперничества. Что же касается болгар дунайских, то за всё время существования Русь с ними, как таковыми, не воевала. Более того (и это поразительный и необъяснимый факт), несмотря на единство веры, языка и несомненные культурные и торговые связи, политически Русь и Болгария были совершенно изолированны. Мы не знаем почему-то ни одного брака болгарского и русского княжеских домов, мы не знаем ни одного болгарина, игравшего видную роль в Киеве, и т. д.

Итак, Аскольд воевал с волжскими болгарами, из дальнейших записей видно, что воевал он и с другими своими соседями.

Переходя к событиям в Новгороде, следует отметить, что появление Рюрика у власти не было столь мирным, как это излагалось в русской официальной летописи и в курсах русской истории. В Новгороде Рюрик столкнулся с упорным сопротивлением, преодоление которого вызвало убийство одних новгородцев и бегство в Киев других (см. ниже).