Исторiя Россiи 862—1917 - [19]

Первый нашъ лѣтописецъ берётся за перо, чтобъ написать «Повѣсть времянныхъ лѣтъ» и въ ней разсказать, «откуду есть пошла Руская земля и откуду стала есть». Въ началѣ XII в. его современникъ, игуменъ Даніилъ, зажигаетъ въ Іерусалимѣ, на Гробѣ Господнемъ, «лампаду съ елеемъ отъ всей Русской земли, и за всѣхъ князей нашихъ, и за всѣхъ христіанъ Русской земли». Чувствомъ любви къ Русской же землѣ проникнуто и «Слово о полку Игоревѣ»: съ глубокою скорбью слѣдитъ оно за ея бѣдственнымъ положеніемъ и устами вел. князя Святослава взываетъ къ русскимъ князьямъ вступиться не только «за раны Игоря», но и «за обиду сего времени, за землю Русскую».

Вотъ почему выраженіе «удѣльно-вѣчевой періодъ» въ при­мѣненіи къ Кіевскому, установившееся въ нашей исторической литературѣ со времёнъ Карамзина и вошедшее въ учебники, за послѣднее время выходитъ изъ употребленія. Удѣлъ указываетъ на отдѣленіе, на обособленіе, а его-то и не было въ данномъ случаѣ: младшія княжества духовно не порывали со старшимъ, были не единицами самостоятельными, а частями единаго цѣлаго. Удѣльный порядокъ возникаетъ позже, на сѣверо-востокѣ, въ Суздальской землѣ, со времёнъ Всеволода III, — къ той порѣ и слѣдуетъ примѣнять этотъ терминъ.

VII. Упадокъ Юго-Западной Руси. Утрата Кіевомъ своего значенія

1. Набѣги половцевъ болѣзненно отразились на южнорусскихъ областяхъ.

а) Всего болѣе страдали пограничныя земли: Черниговская, Переяславская, Кіевская. Природа создала здѣсь наилучшія условія для земледѣлія, между тѣмъ поля лежали заброшенными и плугъ всё рѣже и рѣже проходилъ по нимъ. Пустѣли не одни поля: изъ сёлъ и городовъ половцы тысячами уводили плѣнниковъ въ свои степи. За 1055—1228 гг. извѣстно 37 половецкихъ набѣговъ на Русскую землю, не считая второстепенныхъ вторженій; въ 1160 г. изъ одного только Смоленскаго княжества — даже не пограничнаго! — уведено было 10000 плѣнниковъ! Эти несчастные большею частью попадали на азіатскіе невольни­ческіе рынки.

б) Стала падать и торговля съ Византіей: половцы перегородили дорогу въ Грецію, проѣздъ по Днѣпру сталъ неизмѣримо опаснѣй, и затраты на предпріятіе плохо теперь окупались.

2. Отливъ населенія съ юга вслѣдствіе такого положенія дѣлъ сталъ неизбѣженъ: пусть природныя условія жизни будутъ хуже, лишь бы обезпечить себѣ безопасность извнѣ. Эмиграція шла двумя путями: на Западъ — въ верховья Западнаго Буга и Днѣстра, въ Галицію, въ сторону Польши; и на Сѣверо-Востокъ — всего больше — въ Суздальскую область, на Оку и Верхнюю Волгу.

3. Велико было зло отъ кочевниковъ, но княжескія усобицы его удвоили. Кіевской области досталось отъ нихъ всего тяжелѣе. Кіевъ обладалъ особою притягательною силою: старшій среди остальныхъ городовъ, самый богатый, онъ былъ олицетвореніемъ единства княжескаго рода и всей Русской земли; мѣстопребываніе митрополита, главы Русской церкви, онъ одновременно олицетворялъ и единство церковное. Обладаніе Кіевомъ создавало князьямъ почётное положеніе, удовлетворяло ихъ гордость и самолюбіе. Но именно поэтому-то удержать за собою Кіевъ и было особенно трудно. За 23 года (1146—1169) въ нёмъ перебывало 8 князей: четверо по два раза теряли городъ и по два раза возвращали его обратно, такъ что всѣхъ вокняженій (смѣнъ на престолѣ) было за это время счётомъ 12. Изъ всѣхъ претендентовъ лишь одному удалось усидѣть на кіевскомъ столѣ 6 лѣтъ (Ростиславъ Смоленскій: 1162—1169), зато остальные держались на нёмъ всего по нѣскольку мѣсяцевъ и даже недѣль.

4. Рано или поздно такой порядокъ долженъ былъ неизбѣжно обезцѣнить Кіевъ. Реальной пользы отъ него становилось всё меньше. Обладаніе имъ покупалось дорогою цѣною — вѣчными неладами, при полной неувѣренности въ завтрашнемъ днѣ. Званіе великаго князя кіевскаго превращалось въ игрушку, становилось пустымъ титуломъ. Многихъ эта игрушка ещё продолжала слѣпить своимъ наружнымъ блескомъ, но реакція должна была не замедлить. Общему яблоку раздора, Кіеву не хватало именно того, что является однимъ изъ условій всякаго сильнаго государства: политической устойчивости. Это понялъ Андрей Боголюбскій, и когда въ 1169 г. военное счастье улыбнулось ему и онъ завоевалъ Кіевъ, то, оставивъ себѣ титулъ великаго князя, не сталъ жить въ Кіевѣ, а остался въ своёмъ родовомъ Суздальскомъ княжествѣ. Кіевъ пересталъ быть столицею Русской земли. Экономически подорванный ещё раньше, онъ пересталъ существовать теперь и политически. Отъ этого удара ему уже никогда потомъ не удалось оправиться.

Но перенесеніе столицы на берега Клязьмы, въ городъ Владиміръ, задѣло не одинъ Кіевъ: оно превратилось въ событіе общерусское. Съ 1169 г. мы вступаемъ въ новый періодъ русской исторіи.

VIII. Представители эпохи. Владиміръ Мономахъ

1. Это человѣкъ полный энергіи и неутомимой дѣятельности. Его хватало на всё: на войну и дѣла внутренняго распорядка, на охоту и домашнее хозяйство, на думу съ дружиной и на молитву. Вся его долгая жизнь (1053—1125) прошла въ движеніи и работѣ, съ той самой поры, когда отецъ послалъ его, ещё 13-лѣтнимъ мальчикомъ, въ Ростовъ черезъ землю вятичей. Смоленскъ, Польша, Чешскій Лѣсъ, Туровъ, Полоцкъ, Черниговъ, вятичи, Волынь, Минскъ, половецкія степи — этапы его походной жизни. Онъ совершилъ на своёмъ вѣку 83 большихъ похода и поѣздки, а болѣе мелкихъ и припомнить не могъ. Неутомимый охотникъ, онъ собственноручно ловилъ и вязалъ дикихъ коней, неоднократно подвергалъ опасности свою жизнь: туръ металъ его на рога, олень бодалъ, лось топталъ ногами, вепрь на боку мечъ оторвалъ, медвѣдь кусалъ его, а лютый звѣрь валилъ вмѣстѣ съ конёмъ. Находилъ время Владиміръ слѣдить и за порядкомъ домашнимъ: онъ самъ держалъ ловчій нарядъ, самъ смотрѣлъ за конюшней, за соколами и ястребами.