Исторiя Россiи 862—1917 - [155]
2. Даточные люди. Нѣкоторымъ видоизмѣненіемъ помѣстной системы явилась служба даточныхъ людей. Помѣстная система создала особый классъ служилыхъ людей: это были помѣщики и вотчинники; но въ Московскомъ государствѣ земля была не исключительно только помѣщичья или вотчинная: были ещё земли церковныя и монастырскія, чёрныя (т. е. казённыя, государственныя), дворцовыя. Крестьяне, жившіе на этихъ земляхъ, тоже поставляли ратныхъ людей, — даточныхъ. Даточныхъ же поставляли посадскіе люди и приказные: послѣдніе, состоя на гражданской службѣ и не имѣя возможности непосредственно участвовать въ несеніи военной повинности, обязаны были выставлять замѣстителей.
3. Русская военная сила. Составъ ея.
АА. Помѣстныя войска
1) Дворянская конница:
а) московскіе дворяне (гвардія);
б) жильцы (служили частью при царскомъ Дворѣ, частью въ полкахъ, расположенныхъ внѣ Москвы);
в) городовые дворяне (областныя войска).
Бояре, окольничіе, стольники, стряпчіе служили въ дворянской конницѣ, обыкновенно занимая командныя мѣста (классъ офицеровъ). Вся конница, и высшіе и низшіе чины (т. е. также и простой ратный человѣкъ), получала денежное жалованіе.
Вооруженіе было разнообразное: стальной шлемъ, кольчужный желѣзный доспѣхъ разныхъ видовъ; стальные наколѣнники; сабля, копьё; пистоли и пищали (раньше, въ XVII ст., вмѣсто огнестрѣльнаго оружія — саадакъ съ лукомъ и колчанъ со стрѣлами). Иные совсѣмъ не имѣли доспѣха, были вооружены плохо.
2) Татарская конница: новокрещёные мурзы, татарские князья съ помѣстнымъ окладомъ и жалованьемъ въ меньшемъ размѣрѣ, чѣмъ дворянская конница.
3) Городовое войско. Его назначеніе — охрана городовъ, вообще укрѣплённыхъ мѣстъ. Въ составь его входили: стрѣльцы, городовые казаки (пѣшіе и конные), пушкари и разные другіе служилые люди. Преимущественно это было пѣхотное войско; большая часть его набиралась изъ охочихъ людей и надѣлялась землёю. Стрѣльцы были расположены: одни полки по областнымъ городамъ, другіе — въ Москвѣ. Городовые казаки несли охранную службу на западной (польской) границѣ. Призванные къ жизни по мысли правительства и дѣйствуя по его предписаніямъ, они какимъ-либо самостоятельнымъ положеніемъ не пользовались и въ этомъ отношеніи не имѣли ничего общаго съ другими казаками (донскими, яицкими, малороссійскими). Правительство надѣляло ихъ дворами, пахотной землёй, освобождало отъ оброковъ и податей, а во время службы выдавало жалованье.
Служба городовыхъ войскъ была трёхъ родовъ:
1) гарнизонная — охрана крѣпостей, острожковъ. Гарнизонъ долженъ былъ выдерживать осаду, а потому этотъ родъ службы носилъ также названіе осадной;
2) сторожевая — на южныхъ окраинахъ государства: охрана сторожевыхъ заставъ и засѣчныхъ линій;
3) полевая — преимущественно развѣдочная.
ББ. Казаки
1) Донскіе казаки. Основаніе имъ положили бѣглые крестьяне и холопы, преступники, разнаго рода «гулящій» людъ, — вообще тѣ, кто тяготился государственнымъ тягломъ, притѣсненіями помѣщиковъ, несправедливостью приказныхъ властей или кто хотѣлъ избѣжать наказанія, которому долженъ былъ подвергнуться. Потомки первыхъ засельниковъ края пополнялись и впослѣдствіи такими же элементами; особенно много стеклось ихъ сюда въ Смутное время. Дорожа казаками, какъ военною силою, всегда готовою броситься на крымскихъ татаръ, правительство сквозь пальцы смотрѣло на ихъ прошлое, мирилось съ нимъ и признавало за казаками право принимать къ себѣ всякаго безъ отдачи. Широкое самоуправленіе ставило донскихъ казаковъ на положеніе свободной республики, независимой отъ Москвы: они сами выбирали своихъ атамановъ, судились своимъ судомъ и если когда оказывали Москвѣ военную помощь, то исключительно по доброй волѣ, а не по принужденію. Приказывать московское правительство на Дону не могло; оно входило съ казаками въ соглашеніе, поддерживая доброе къ себѣ отношеніе денежнымъ жалованіемъ и присылкою хлѣбнаго зерна, въ которомъ населеніе Дона, какъ не засѣвавшее своихъ полей, постоянно нуждалось. Бунтъ Стеньки Разина показалъ, однако, всю опасность такого независимаго положенія, и при Ѳёдорѣ Алексѣевичѣ правительство добилось того, что донскіе казаки стали, подобно остальному населенію Россіи, приносить русскому царю присягу на вѣрность. Бунтарскій духъ донской вольницы этимъ, однако, искоренёнъ не былъ; причины, питавшія его, не исчезли, и новый бунтъ Булавина (1708) вскорѣ доказалъ это.
2) Малороссійскіе (запорожскіе) казаки. Со времени Богдана Хмельницкаго (1654) признавая надъ собою власть русскаго царя, они пользовались, подобно донскимъ казакамъ, самоуправленіемъ, выбирали сами своего гетмана, но политическая связь ихъ съ Московскимъ государствомъ была сильнѣе и крѣпче, чѣмъ тѣхъ: малороссійскіе казаки обязаны были выставлять по требованію московскаго правительства военные отряды и подлежали въ своихъ дѣйствіяхъ его контролю.
3) Яицкіе казаки (также калмыки). Возникновеніе яицкаго казачества (конецъ XVI в.) обязано иниціативѣ правительственной: они несли пограничную службу, защищая окраины государства отъ татаръ и башкиръ. Они принимали участіе въ осадѣ и взятіи Азова (1696).
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.