История Рима. Том 2 - [20]

Если в замкнутом со всех сторон Египте существующий порядок был более или менее устойчив, то в Азии по обеим сторонам Евфрата произошли существенные изменения в группировке народов и государств. Это совпало с временным ослаблением римского владычества и отчасти явилось его результатом. По ту сторону большой иранской пустыни вскоре после Александра Великого образовались два государства — Палимботра на Инде под властью царя Чандрагупты (Сандракоттос) и могущественное Бактрийское царство на верховьях Окса. Оба они явились результатом смешения национальных элементов с крайними восточными ответвлениями эллинской культуры.

К западу от них начиналось царство Азия. Даже урезанное, оно еще при Антиохе Великом занимало громадное пространство от Геллеспонта до мидийских и персидских земель и включало весь бассейн рек Тигра и Евфрата. Еще Антиох Великий доходил со своей армией за пределы пустыни во владения парфян и бактров. Лишь при нем началось разложение этого могущественного государства. В результате битвы при Магнезии была потеряна вся Передняя Азия; к тому же времени относится и полное отпадение обеих Каппадокий и обеих Армений — собственно Армении на северо-востоке и Софены на юго-западе (I, 702) и превращение их из зависимых сирийских княжеств в самостоятельные государства. Из этих двух государств Великая Армения под управлением Артаксиадов скоро достигла значительного могущества. Пожалуй, еще больше вреда причинила государству бессмысленная нивелирующая политика преемника Антиоха Великого, Антиоха Эпифана (579—590) [175—164 г.]. Правда, его царство являлось скорее конгломератом стран, чем государством; национальные и религиозные различия создавали для правительства очень большие трудности; однако план Антиоха Эпифана ввести во всех подвластных ему землях единую эллинско-римскую культуру и эллинско-римский культ и уравнять все народы в политическом и религиозном отношении был во всяком случае безрассуден. Не говоря уже о том, что такое гигантское предприятие было далеко не по плечу этому Иосифу II в карикатуре, свои реформы он начал самым диким способом: массовым ограблением храмов и жестоким преследованием еретиков.

Одним из последствий этой политики было то, что иудеи, жившие в пограничной с Египтом провинции, обычно покорные до унижения, очень деятельные и трудолюбивые, вынуждены были вступить на путь открытого восстания (около 587 г.) [167 г.]; их довели до этого систематические религиозные притеснения. Конфликт перешел на разрешение римского сената. В то время у последнего были основательные причины для враждебного отношения к Деметрию Сотеру. Кроме того, сенат опасался союза между Атталидами и Селевкидами, да и вообще интересам Рима соответствовало создание промежуточного государства между Сирией и Египтом. Поэтому сенат немедленно признал свободу и автономию восставшего народа (около 593 г.) [161 г.]. Однако, Рим сделал для иудеев только то, что не представляло для него трудностей. В договор между иудеями и Римом было включено обязательство Рима помочь иудеям в случае нападения на них; Рим формально запретил сирийскому и египетскому царям вводить войска в землю иудеев, однако в действительности иудеям, конечно, пришлось обороняться против сирийцев исключительно собственными силами. Больше, чем послания могущественного союзника, иудеям помогло храброе и умное руководство восстанием со стороны геройского рода Маккавеев и внутренние неурядицы в Сирийском царстве. Во время борьбы между сирийскими царями Трифоном и Деметрием Никатором за иудеями были формально признаны автономия и свобода от налогов (612) [142 г.], а вскоре затем иудейский народ и великий сирийский царь формально признали главу рода Маккавеев — Симона, сына Маттафии, первосвященником и царем Израиля¹⁹(615) [139 г.].

Еще более серьезные последствия, чем это восстание Израиля, имело другое движение. Одновременно с этим восстанием и, по всей вероятности, по тем же причинам вспыхнуло восстание на востоке; Антиох Эпифан столь же усердно опустошил здесь храмы персидских богов, как и Иерусалимский храм, и, вероятно, поступал с поклонниками Аурамазды и Митры не лучше, чем с почитателями Иеговы. Как и в Иудее, но на более обширной территории и в большем масштабе, результатом этой политики была сильнейшая реакция местных обычаев и местных культов против насильственного внедрения эллинизма и эллинских богов. Это было движение парфян. Оно привело к образованию великого Парфянского царства. «Партва», или парфяне, издавна принадлежали к числу бесчисленных народов, входивших в состав великого Персидского царства. Они жили сначала в нынешнем Хорасане к юго-востоку от Каспийского моря и уже с 500 г. [254 г.] составляли самостоятельное государство под управлением скифской, т. е. туранской, династии Арсакидов. Однако лишь столетие спустя они выступили на арену истории. Шестой царь из дома Арсакидов Митридат I (579—618) [175—136 гг.] был настоящим основателем великого Парфянского царства. Он покорил Бактрийское царство, само по себе гораздо более сильное, но совершенно расшатанное как постоянной борьбой с ордами скифских наездников Турана и с государствами на Инде, так отчасти и внутренними смутами. Почти таких же успехов Митридат I добился и в странах к западу от великой пустыни. Сирийское царство было в то время до крайности ослаблено неудачными попытками Антиоха Эпифана эллинизировать страну и возникшими после его смерти распрями из-за престолонаследия. Внутренние провинции стремились отделиться от Антиохии и прибрежной области. Так, например, в Коммагене, самой северной провинции Сирии, граничившей с Каппадокией, сатрап Птолемей объявил себя независимым. На другом берегу Евфрата в северной Месопотамии, или в области Осроены, объявил себя независимым князь эдесский, а в значительной провинции Мидии — сатрап Тимарх. Этот последний даже добился от римского сената признания своей независимости и, опираясь на союзную Армению, распространил свою власть до самой Селевкии на Тигре. Такого рода смуты были постоянным явлением в Азиатском царстве. В провинциях с их полунезависимыми или совершенно независимыми сатрапами и в столице с ее чернью, столь же буйной и непокорной, как чернь римская и александрийская, не прекращались восстания. Вся свора соседних царей — Египта, Армении, Каппадокии, Пергама — постоянно вмешивалась в дела Сирии и разжигала распри о престолонаследии. Междоусобные войны и фактическое раздробление власти между двумя или несколькими претендентами стали здесь почти непрерывным бедствием. Рим либо подстрекал соседей, либо оставался безучастным зрителем. В довершение всех этих бед с востока теснило новое Парфянское царство; оно превосходило противника не только своей материальной силой, но также теми преимуществами, которые давали ему национальный язык, национальная религия, национальная армия и национальное государственное устройство. Здесь еще не место описывать это возрожденное царство Кира. Достаточно напомнить в общих чертах, что как ни силен еще был здесь эллинизм, все же в противоположность царству Селевкидов Парфянское царство опиралось главным образом на национальную и религиозную реакцию. Старый иранский язык, сословие магов и культ Митры, восточная ленная система и степная конница, вооруженная луком и стрелами, снова мощно выступили здесь против эллинизма. Ввиду всего этого положение сирийских царей было поистине достойно сожаления. Род Селевкидов отнюдь не находился в таком состоянии упадка, как, например, Лагиды; некоторые из его представителей не лишены были храбрости и таланта. Они справлялись с тем или другим из бесчисленных мятежников, претендентов и интервентов. Но их власть была лишена твердой опоры, и они не были в состоянии прекратить анархию, хотя бы временно. Неизбежные результаты не преминули наступить. Восточные области сирийской державы, управляемые мятежными или слабыми сатрапами, подпали под власть парфян. Персия, Вавилония, Мидия навсегда были оторваны от Сирийского царства. Новое парфянское государство простиралось по обе стороны великой пустыни от Окса и Гиндукуша до Тигра и Аравийской пустыни. Подобно Персидскому царству и всем древним азиатским державам, оно являлось чисто континентальной монархией и, подобно Персидскому царству, должно было выдерживать постоянную борьбу с туранскими народностями, с одной стороны, и западными соседями, с другой. Сирийское царство охватывало, кроме прибрежной области, только еще одну Месопотамию и навсегда исчезло из числа великих государств; впрочем, причиной этого было не столько уменьшение территории, сколько внутреннее разложение. Если на этот раз Сирия избежала грозившего ей полного порабощения парфянами, то этим она была обязана не сопротивлению со стороны последних Селевкидов и еще менее влиянию Рима. Ее спасли внутренние смуты в самом Парфянском царстве, а главным образом вторжения туранских степных народов в восточные владения парфян.