История Рима - [127]

Глава VIII. РЕЛИГИЯ, ОБРАЗОВАННОСТЬ, ЛИТЕРАТУРА, ИСКУССТВО.

Упадок старой религиозности и распространение восточных культов. Воспитание юношества. Развитие литературных интересов, Лукреций, Катулл, Варрон, Цицерон. Юриспруденция и точные науки.

В области духовной деятельности последних лет республики нам не придется отмечать много нового. Религиозные интересы оставались таковыми же, какими были они в эпоху начавшегося увлечения эллинизмом. Государственная религия сохранялась как политически удобное учреждение, но ничьей души она уже не волновала. Стоицизм, долго господствовавший в римском обществе, утратил в это время свое влияние: люди пресытились его ухищренною терминологией и бессодержательностью – теперь в Риме распространялась система Эпикура, вполне подходящая для людей, склонных искать забвения тревог жизни в бесцельной апатии или в поверхностной иронии. Как всегда бывает – и здесь с неверием об руку шло суеверие,- это две стороны одного и того же душевного настроения. В Риме исчезла вера – и все более и более стали распространяться культы божеств персидских и особенно египетских, самых скучных и странных из всех божеств, почитавшихся у народностей, которые жили по берегам Средиземного моря. В годы наибольшего безразличия к своим, старинным божествам случались в Риме самые странные проявления суеверного страха пред египетскими пародиями на божество. В это время начал распространяться в Риме и так называемый неопифагореизм, странное религиозное построение, соединявшее в себе разрозненные элементы самых различных философских систем и смешивавшее первые проблески естественнонаучных сведений с мистическими бреднями.

Общее образование по своему духу и содержанию еще более приблизилось к эллинскому. Из числа общеобразовательных предметов военное искусство и сельское хозяйство теперь были исключены. Круг школьного обучения заключал в себе так называемые «семь свободных искусств»: грамматику, логику (или диалектику), риторику, геометрию, арифметику, астрономию и музыку, к ним присоединялись еще медицина и архитектура. Греческая литература лежала по-прежнему в основе общего образования и изучалась более серьезно и с более учеными приемами, чем прежде. Почти обязательным считалось закончить образование в Афинах или на Родосе. Александрия, центр строгой науки, посещалась реже. Болтовня афинских мудрецов или родосских риторов передавала римской молодежи по преимуществу вредные элементы эллинизма, и сами современники замечали, что эллинская культура в Италии за последние десятилетия скорее понизилась, чем развилась. Нация, разоренная, истощенная нравственно, перенесшая столько ужасных кризисов, не усваивала уже бесконечно великих произведений эллинского духа, а воспринимала эллинскую культуру внешним образом, и часто именно нездоровые ее плоды.

Литературная жизнь Рима, естественно, стояла в ближайшей связи с литературною деятельностью в Элладе. Даже известные греческие писатели этого времени переселялись в Рим как столицу мира, они находили здесь себе всегда отличный прием, особенно дом Луция Лукулла был центром литературных интересов и греков-писателей. Незадолго перед рассматриваемым временем в Греции поднялась борьба против строгоаттического языка. Разные писатели стали употреблять совершенно произвольные обороты, наполнять свои произведения самыми странными неологизмами и провинциализмами. Быстро это стало даже модой и скоро отразилось в Риме, где проводником этого направления, применяя его к латинскому языку, явился Квинт Гортензий, самый прославленный оратор времени Суллы. Это неглубокое направление, однако, вскоре наскучило и утратило свое господство над умами. На Востоке реакциею против него была в значительной степени так называемая александрийская школа. В Риме представителем этой реакции был младший современник Гортензия Цицерон.

Цицерон оказал большие услуги латинскому языку, освободил его от выражений вульгарных и странных, дал образцы строго правильной и изящной латыни. Как стилист Цицерон безгранично выше, чем как писатель и даже чем как оратор, и действительно заслуживает высоких похвал. В римском обществе чрезвычайно увлекались литературою. Человек со сколько-нибудь подвижной натурою, наверное, в молодости пробовал писать стихи. Искусством их сочинять владели решительно все, но поэтическими достоинствами эти стихи, конечно, не обладали. Не уступали мужчинам в этом отношении и дамы. Чтение стало почти общею потребностью, в Риме чуть не ежедневно выходили новые сочинения – и более крупные, и брошюры, и стихотворения. Появилось нечто подобное нашим газетам, так называемые acta diurna, листки, выходившие периодически и содержавшие сообщения о делах в сенате, в народном собрании, сведения об умерших, о выдающихся событиях вне Рима и пр. Книги изготовлялись теперь фабричным способом: сразу множество рабов, опытных писцов, писали под диктовку одного человека. Книжная торговля стала почетным и прибыльным занятием, а книжная лавка – местом сборища просвещенных людей.

В литературе установились нравы и отношения, соответствовавшие той борьбе партий, которая наполняла политическую жизнь. И здесь были разные направления: консервативное, национально-италийское и эллино-италийское, примкнувшее затем к новой монархии. Одни интересовались Эннием, Пакувием и особенно Плавтом, другие находили и Плавта скучным и признавали цену и значение лишь за новой греческой литературой, так называемой александрийской, которая проповедовала возвращение к творениям великих писателей, живших до времени Александра. Конечно, подражание, как всегда бывает, оказывалось гораздо ниже оригинала, а римские писатели себе за образец брали именно подражателей. Прежде, в пору умственной бодрости римского народа, его писатели обращались непосредственно к оригиналам.