История Рима - [113]

Цезарь к этому времени справился с восстанием и мог чувствовать себя спокойнее по отношению к Помпею и сенату. Он по-прежнему старался избегнуть междоусобия. Когда сенат попросил у Цезаря и у Помпея дать по одному легиону для Парфянскои войны – Цезарь немедленно отправил один свой легион. Помпей же пожелал отослать в Азию именно тот из собранных им для Испании легионов, который он уступил за несколько времени пред тем Цезарю. Цезарь не сделал никаких препятствий и лишился, таким образом, сразу двух легионов – а легионы эти не были посланы за Евфрат и оставались в Капуе.

Кто хотел быть справедливым, не мог не признать, что Цезарь действовал прямодушнее своих противников. Но в то же время Цезарь подкупил одного из консулов и, главное, народного трибуна Куриона. Это был человек необычайных дарований, блестящий оратор и вместе с тем, по выражению современника, «бесчестный до гениальности». Он сумел так ловко поставить вопрос о власти Цезаря и Помпея, так ясно доказать, что один Помпей без Цезаря опаснее для свободы, чем оба они одновременно, что, когда вопрос голосовался,- огромным большинством решено было предложить Цезарю и Помпею одновременно сложить свои чрезвычайные полномочия и распустить войска (50). Цезарь немедленно заявил свое полное согласие, Помпей же решительно отказался. Тогда были распущены ложные слухи, будто Цезарь идет с войском на Рим, и произведена была попытка сохранить армию Помпея под предлогом защиты столицы, но в сенате сторонники Цезаря доказали ложность этих слухов, и экстренные меры были отклонены. Тогда консул Марцелл и два вновь избранных консула на свой страх уговорили Помпея взять на себя защиту столицы и государства. В декабре 50 г. Помпей выехал из Рима, чтобы лично руководить военными приготовлениями.

Итак, война начиналась, и начинал ее Помпей. Цезарь в это время находился в ближайшем к Риму городе своего наместничества, в Равенне. Он еще раз сделал попытку примирения и заявил, что согласен распустить свое войско, даже если Помпей не сделает этого, лишь бы ему обеспечено было наместничество в Галлии или Иллирии до окончания консульских выборов на 48 г. Но в сенате предложения эти были отвергнуты: сенат уже не мог удержаться от борьбы с ненавистным ему человеком. Тогда Цезарь решился предупредить противников. Собрав свое войско, он произнес замечательную речь, в которой яркими красками обрисовал весь эгоизм политики сената, его презрение к правам людей, много работавших, но ему неугодных. Он говорил о правах гражданина и об обязанностях его защищать свою родину – и говорил это так, как умел говорить только он, говорил людям, с которыми он девять лет совершал великие подвиги, людям, большинство которых происходило из областей по реке По и от Цезаря получило права гражданства,- и, когда он призвал солдат идти за ним на опасный, но блестящий путь, воины без колебаний последовали за своим гениальным вождем.

Глава VI. БОРЬБА ЦЕЗАРЯ ПРОТИВ СЕНАТА И ПОМПЕЯ.

Силы противников. Движение Цезаря. Отъезд Помпея в Грецию. Цезарь в Испании, победа его при Илерде. Курион в Африке, его гибель. Переправа Цезаря к Диррахиуму. Военные действия под Диррахиумом. Поражение и отступление Цезаря. Победа его при Фарсале. Бегство Помпея в Египет и убиение его. Цезарь в Египте, усмирение восстания в Александрии. Борьба в Малой Азии, Иллирии и Испании. Соединение противников Цезаря в Африке. Победа Цезаря при Фапсе. Конец республики.

Трудно сказать, на чьей стороне было преимущество сил в начавшейся борьбе. В одних отношениях лучше было положение Цезаря, в других – Помпея. Цезарь имел ту выгоду, что он являлся единственным и безусловно признаваемым главою своей партии, а высшее единоличное руководство – одно из главных условий успеха. Никто из его пособников никогда и не претендовал на положение, сколько-нибудь близкое к его положению, а между тем около Цезаря было немало людей, дарованиями своими далеко превосходивших сторонников сената и Помпея.

Армия Цезаря, достигавшая 50 000 человек, была закалена в боях и отлично организована, ее способность к быстроте движений была неслыханною для того времени. Дисциплина была превосходна, во благоразумна: вблизи неприятеля она соблюдалась во всей строгости; если же была возможность облегчить солдат – дисциплина значительно ослаблялась. Когда было нужно – Цезарь требовал от своих войск величайшего напряжения и величайших жертв, но все знали, что он никогда не требует ненужного, что он заботится о солдатах, что он защитит всякого из них в чем только можно, все знали и видели, что по личной храбрости их полководец является одним из первых между храбрейшими. И солдаты Цезаря, как большинство людей, были более пригодны к тому, чтобы ими управляли и руководили. Но люди всегда любят понимать, чего и для чего от них требуют, и в этом отношении никто и никогда не умел более объединяться со своими подчиненными, чем этого, при всей своей строгости, достиг Цезарь.

Как никто другой, умел Цезарь вдохнуть в свою армию и дух корпоративности. Легионеры очень дорожили славою своих частей, и награды, дававшиеся всегда по справедливости самым лучшим, рассматривались каждым солдатом как лестные и для него. Цезарь был очень близок с солдатами: каждого он знал по имени, обращался с солдатами очень просто, но никогда как равный, а всегда как высший – и этим еще усиливал цену своего простого обращения. Такому вождю солдаты были преданы безгранично и каждому его слову повиновались безусловно. Армия Цезаря была бесспорно лучше, чем у его противника, но область, где Цезарь пользовался властью в начале борьбы, была несравненно меньше: она ограничена была почти только одною Северною Италиею. Галлия повиновалась ему, но он долго не решался употреблять в серьезных боях кельтские контингенты войск. В самой Италии его ждали с нетерпением лишь худшие элементы общества, воображавшие, что Цезарь повторит сцены времен Мария и Цинны,- а такие союзники были, конечно, более опасны, чем враги.