История регионов Франции - [10]
Начиная с 1933 года нацисты «ловят рыбу в мутной воде», несмотря на то, что никто не может разобрать их истинных целей, абсурдно и с неоправданным обобщением путая их со стремлением к независимости региона в чистом виде. Автономизм же часто украшается привлекательными моментами стремления к независимости региона, но часто также в нем присутствуют отталкивающие краски антисемитизма, конечно, маргинального.
И вот Франция потерпела поражение в 1940 году, и в отличие от германизации 1871–1918 годов, которая осуществлялась по различным каналам (язык, религия, законы Бисмарка, направленные на защиту интересов рабочих, социализм), нацистская власть над Эльзасом между 1940 и 1944 годами не только уничтожает то, что могло еще сохраниться от французского прошлого этого региона. Она направляет свои силы против самой идеи единства провинции. Молодых людей отправляют на русский фронт, и из них 35 000 не вернулись оттуда. Иудаизм по возможности обрекался на гибель, и Ян Кершау в своей знаменитой биографии Гитлера рассказывает о поспешности немецкой антисемитской политики в Эльзасе. «С июля 1940 года, — пишет он, — Роберт Вагнер, гаулейтер Баденской области, в то время помимо этого управлявший Эльзасом, а затем Жозеф Бюркель, гаулейтер Саар-Палатинта и глава гражданской администрации в Лотарингии, оба они оказывали давление на Гитлера, чтобы он разрешил высылать на запад, во Францию, где тогда господствовал режим Виши, евреев из вверенных им областей». Фюрер дал свое согласие, и в том же месяце 3 000 евреев из Эльзаса и Лотарингии были депортированы в западном направлении. Остальные, увы, не стали терять время в ожидании[21]. Помимо этого Третий рейх притеснял эльзасских католиков и подрывал экономику региона; провинция управлялась как зависимая территория за пределами Германии нацистскими чиновниками, многие из которых, в особенности те, кто принимали важные решения, не были «из местных». Особо непокорных местных жителей депортировали или убивали. Осенью 1940 года была создана организация «Опферринг», или кружок жертв, ad hoc[22] полностью находившаяся под контролем нацистов. В кругах сторонников Сопротивления ее назовут «кружком жертв нацистской пропаганды». У «Опферринга» были свои лидеры на хуторах, руководители на несколько домов, главы по кварталам, деревням, коммунам и округам. Эта организация представляла собой вырожденное отражение Национал-социалистической партии, старательно опекаемое нацистами. В нее войдут 100 000 человек в 1941–1942 годах, из которых подавляющее большинство, даже почти все были фиктивными членам, вынужденно вступившими в организацию или оппортунистами. Таким образом, это вымышленное число растает, как снег на солнце, в первые месяцы 1944 года[23].
Эльзасская элита в таких условиях переживала свои тяжелые времена, если, по меньшей мере, говорить о тех ее представителях, которые в эти четыре или пять «свинцовых лет» остались в регионе, будь то по собственному законному выбору или в силу необходимости[24]. Некий Жозеф Россе, сын булочника, выходец из семьи, где было тринадцать детей, школьный учитель и синдикалист, стал в период между двумя мировыми войнами борцом за автономию Эльзаса и горячим приверженцем сближения с Германией. В июле 1940 года он ставит свою подпись (вынужденно?) под манифестом, требующим вхождения Эльзаса в Третий рейх. После аннексии Эльзаса он занимал несколько ответственных постов и в то время высказался за создание государства-буфера из Эльзаса и Лотарингии: эта идея при посредничестве посольства Соединенных Штатов в Виши выдвигалась несколько раз, в неосознанно комической форме, самим президентом Рузвельтом! Впоследствии Россе поддерживал контакты с немецким Сопротивлением. Он был арестован французскими властями в 1945 году, и ему был вынесен тяжелый приговор — пятнадцать лет принудительных работ; он умер в тюрьме в 1951 году. Пастор Карл Морер пытался, со своей стороны, поддерживать некоторую автономию Эльзаса с помощью лютеранской церкви во время почти пятилетнего господства нацистов. Однако по той причине, что немецкие власти назначили его на пост президента региональной церковной администрации Аугсбургской конфессии, ему впоследствии из-за этого приписали, и возможно неправомерно, поведение, которое, по красивой формулировке Бернара Воглера, «не всегда воспринималось в годы Освобождения». Морер был осужден в это время, но впоследствии получил помилование. Некий Жан Кеппи, борец христианского демократического «Центра» Эльзаса (до 1914 года), затем в 1930-е годы основал агентство католической прессы, а после 1940 года балансировал между своими обязанностями, которыми его наделили германские власти, и немецким Сопротивлением лета 1944 года. Опасное балансирование, и долгое, как можно себе представить! Впоследствии это превратилось в двойную опасность, поскольку Кеппи осенью 1944 года стало разыскивать гестапо, а французы вынесли ему приговор в 1947 году, но затем сразу реабилитировали за очевидные услуги, которые он оказал Сопротивлению. Менее удачливым оказался аббат Жозеф Браунер, который был осужден за «сотрудничество» с новыми хозяевами региона, хотя это сотрудничество и было, оно было прогерманским, но не пронацистским, что, однако, не помешало бросить этого проповедника в конце 1944 года в лагерь Стратхоф, где плохие условия оказались причиной его скорой смерти, наступившей в июне 1945 года. И наконец, известный политик Марсель Штюрмель, сторонник автономии с 1929 по 1939 годы, также подписал (вынужденно…) манифест «Трех Колосьев», имеющий целью вхождение Эльзаса в состав Великой Германии, затем он стал помощником мэра Мюлхауза, «под каблуком». Несмотря на свои связи с немецким Сопротивлением в лице Кольмарской группы, которые могли бы искупить его прошлые поступки, Штюрмель был арестован в апреле 1945 года, а в 1947 году приговорен к восьми годам принудительных работ, освободили его в 1951 году. Стоит заметить, что из этих четверых трое были католиками, а четвертый был связан с протестантской Реформацией, и таким образом можно подчеркнуть, насколько в данном случае были важны «христианские вопросы», обостренные в 1920-е годы иногда неуклюжей антиклерикальной политикой III Республики. В этом был мотив, конечно, совершенно неправильный, для некоторых людей (среди христиан), по доброй воле очень рано занявших различные позиции среди крайних сторонников автономии. Нацистская администрация, как можно было увидеть, начиная с 1940 года пыталась привлечь этих борцов за автономию на свою сторону, что ей удавалось с умеренным успехом… и впоследствии оборачивалось проблемами для заинтересованных лиц, и особенно чувствительными и болезненными эти проблемы обострились после 1945 года. Стоит сказать о невероятной наивности некоторых сторонников автономии Эльзаса, которую все-таки по отношению к ним нельзя охарактеризовать как легковерие. Одно дело наивность, и совсем другое — чистое и простое сотрудничество с немцами: в этом случае стоит вспомнить о Германе Биклере (1904–1984), родившемся в Мозеле; он был немецкого происхождения, чем и объясняются некоторые эпизоды из его последующей жизни. Он был страсбургским юристом и до войны поддерживал движение за автономию, а после поражения Франции стал «крайслайтером» (главой кружка) Национал-социалистической партии в столице Эльзаса и членом СС. Но очень скоро судьба увела его из района за Вогезами, и он принял на себя чин высокопоставленного фашистского полицейского чиновника по особым поручениям в Париже. Ему удалось бежать в Германию в 1944 году, в 1947 году он был заочно приговорен к смертной казни, но мирно прожил остаток своей жизни в Северной Италии в должности руководителя предприятия
