История Разума в галактике. Человек. Женщина: Исповедь истерички - [5]

А мы работали. На брезент палатки ложились, как были: в рубашке, брюках, сапогах – по очереди, все мои товарищи, и я, быстро, грубо, единым обходом ножниц отхватывала от ткани кусок достаточный, что бы с головы до ног укутать человека. Тут же, те из нас, кто еще не был упакован в брезент, склеивал оставленный мной излишек материи в широкие, выпирающие наружу швы, усиливая их края стежками суровой нити в локтях, в паху, от ступней и до колен. Следом, швы оклеивались еще и скотчем – для пущей изоляции, превращая всю эту страхолюдную конструкцию в еще более нелепое сооружение. Уроды уродами: рукава длиннющие и без малейших признаков отверстий для кистей рук; такие же безразмерные штанины в паре с высоким воротничком – этакими монстрами только детишек пугать.

Пока мы развлекались (измывались) друг с другом подобным образом, Он, устроившись немного в отдалении, из обрезков брезента, кусков целлофана, пластиковых бутылок, стальной проволоки и поролона изготавливал нечто гибридное: шлем-капюшон-респиратор-в-пяти-экземплярах. И одновременно говорил, говорил, говорил, изредка перемежая этот неторопливый монолог внезапными, неожиданно – требовательными вопросами, вынуждающими, в своей краткой ясности, на такой же краткий и ясный ответ.

Животный мир – мир хищников здесь туп, неповоротлив, шумлив и потому не очень опасен, хотя живуч и физически очень силен. Единственная цель для таких вот существ, – плавно повел рукой в сторону уничтоженных им тварей, – пожрать, даже если это грозит им скончаться в муках от несварения желудка. Не смотря на то, что среди животных, сумевших прожить тут больше одной ночи, почти все – исключительные по жизнестойкости особи, но, если они не захватят вас врасплох, и вы хорошо вооружены, то, при дневном свете, с большинством из них не сложно справиться. Но ночью убить их гораздо труднее. И это еще одна причина уйти отсюда, тем более что вооружен я довольно легко…

Я никогда не страдала прекрасной памятью, и потому – сознаю это – как бы ни хотела быть объективной, могу передать его речь лишь приблизительно, искаженно моим истрепанным сознанием. Вы не можете слышать тон, которым он вел с нами беседы. Не смогу тем более показать вам его манеру говорить, ведь мне самой пока не удалось даже нащупать движущие им чувства, причины, побуждавшие его поступать так, или иначе… В общем, он как-то так задал вопрос, предлагая нам перечислить все острое, годное служить оружием, что мы хором бросились перечислять колющие и режущие предметы, случившиеся у нас с собой. Внимательно выслушал наш сбивчивый ответ, и сам подвел неутешительный итог. Жалкий список: большой и маленький топоры, охотничий нож, пара кухонных и пара ножей перочинных, двое ножниц, цыганская и несколько мелких игл, одна (Ольгина) вилка, и самое главное – старенькое двуствольное охотничье ружьецо (навязанное Женьке его соседом), и к нему двадцать патрон, двенадцать из которых были снаряжены пулями – жаканами, а остальные заряжены картечью.

- Мне кажется, вас заинтересовали эти существа. – Произнес Он, когда Ему надоели наши затравленные, то и дело мешающие работать, взгляды на истребленных им тварей. – Замечательные в своем роде существа. Здесь они встречаются редко, как вообще любые животные, но у себя дома, их вид один из доминирующих. Это большое и безобразное, – легкий, небрежный кивок на тела, видок которых и теперь бросал нас в крупную дрожь, – самка, а то маленькое дохлое возле нее – самец. Такое различие их размеров неудивительно и встречается нередко у многих видов Земли. Интересны их роли в совместном существовании. Представьте: самка откладывает в тщательно укрытое, хорошо укрепленное полуподземное гнездо три-четыре крупных, кожистых, оплодотворенных самцом, женских яйца. Уползает оттуда она по спирали, а гонит ее прочь запах свежей кладки, заставляя по дороге сеять десятки менее крупных мужских яиц, не оплодотворенных, парализованным этими же ароматами самцом. С расстоянием воздействие феромонов на самку слабеет, позволяя ей гораздо небрежнее заботится о яйцах, укрывая их все хуже и хуже – последние она просто роняет на почву. Со временем, главное гнездо оказывается настолько далеко, что половые гормоны, выделяемые им, совсем не способны управлять поведением самки, которая, подчас сильно истощена и уж точно очень проголодавшаяся, уползает восвояси в поисках поживы. И дальше она нас не интересует. Кладка яиц получается обширной, доступной, манящей ловушкой. Наткнувшись на нее, другая взрослая особь женского пола начинает пожирать труды предшественницы, что и на вашей Земле не редкость. Занятно другое[2]: так, постепенно пробираясь все ближе и ближе к главной кладке, она в какой-то момент попадает под воздействие той же группы управляющих механизмом размножения феромонов, и, соответственно, пожирая яйцо отложенное предыдущей дамой, в свою очередь роняет вместо него новое. Не слишком сложно? Нет? – Мы все активно закивали головами, забурчали нечто утвердительное. (Со стороны глянуть – ну стадо и стадо. Маленькое стадо перепуганных овечек, заблудившихся ночью в большом страшном чужом лесу.) А потом насыщенность в воздухе «гормонов размножения» переходит какой-то предел, их функция ломается, изменяется, пробуждая в самке инстинкт самосохранения, – проще говоря, она пускается наутек. Как я уже говорил, их мир прост и жесток, и что бы в нем выжить, стоит быть как можно проще в мотивах: голод и страх, и зов к размножению, который сильнее и голода и страха – основа процветания их вида… Первыми вылупляются мальчики: маленькие, прыткие – хищные и очень голодные. Самостоятельные, бронированные, с вашу Земную крысу величиной, уменьшенные копии взрослой особи. Кормятся они, не слишком удаляясь от главной кладки, если надо, самоотверженно защищая ее всем скопом и в меру сил своих, хором оглашая окрестности разрушительным инфразвуковым ревом, а то и, когда враг рвется в ближний бой, пуская в ход свои ядовитые конечности. Большинство погибает, со временем. Остальные растут и толстеют, ожидая срока, когда вылупится их повелительница. Та рождается слабеньким аморфным существом, но достаточно крепким все же, что бы дотянуться и пожрать своих еще не родившихся сестер. Это и объяснимо и приемлемо: так, методом естественного отбора, ускоряется созревание плода, что для вида в целом, очень полезно… Самцы вынуждены выкармливать и выхаживать ее, растить, ожидая не мало месяцев, пока она будет способна хотя бы подняться на ноги. К тому времени, когда самка наконец становится полностью самостоятельной, она, по массе своего тела, превосходит любого из самцов минимум раз в пятьдесят… А потом происходит нечто. Я как-то наблюдал это. Жаркое побоище, жутковатое подобие одновременно “Кучи Малы” и “Горы” со смертельным исходом для всех игроков, за исключением единственного счастливчика – сильнейшего самца... либо осторожнейшего, что вернее всего. А поскольку посещение самками чужих кладок нередки, то у нашей малышки, естественно, богатый подбор кавалеров. Уцелевший самец занимает специальную сумку расположенную во-он там, в недрах тех складок, виднеющихся между передних парой ее ног. Природа, на определенный лад, была весьма щедра к этим своим созданиям: взрослая самка, почти неуязвимая, с ее физической мощью и свирепостью, и самец, со своей способностью издалека парализовать жертвы, объединенные вместе, образуют почти непобедимый тандем. Пулей их не остановишь, картечью тоже. Разве что угодишь в главные нервные сплетения сразу и самца и самки – маловероятная возможность. Лишь очень быстрый яд способен помочь вам не принять участие в их трапезе под видом одного из блюд. И такой яд здесь есть, и даже с избытком… А! Каким образом самец парализует жертву?! Он наносит по жертве кратковременный, но чрезвычайно мощный звуковой удар с диапазоном волн от четырех Герц и выше. Собственные колебания некоторого количества нервных клеток атакуемого существа, в тот момент, находятся в этих же пределах – возникает резонанс, их работа нарушается, и они начинают испускать хаотичные, бессмысленные сигналы, что, бесспорно, приводит сначала к перегрузке, а за тем и частичной разбалансировке всей нервной системы