История раскрывает тайны: Рассказы - [7]

Своими произведениями киевские летописцы как бы спорили с новгородскими, эти последние - с московскими, а московские - с тверскими.

Вот как обошлись московские составители летописи с текстами нижегородско-суздальских летописей, оказавшимися у них в руках.

Нижегородско-суздальские князья особенно остро соперничали с московскими в XIV веке. Иногда в этом соревновании они добивались успеха, на что и указывали местные летописцы. Так, в малолетство Дмитрия Донского, в 1360 году ярлык на великое княжение Владимирское получил нижегородский князь. Упомянув этот факт, московский писец осуждающе добавил, что нижегородский претендент занял владимирский стол «не по отчине и не по дедине (то есть не по наследству).

Московский князь, захватив Нижний Новгород в 1392 году, учинил там жестокую расправу с «доброхотами» местного правителя. В московском варианте летописи этот факт стыдливо опущен.

В 1365 году ордынский посол доставил грамоту (ярлык) нижегородскому князю Борису Константиновичу на великое княжение. Этот важный момент московским сводчиком обойден молчанием.

Неоднократно обходятся сообщения об участии нижегородских князей во встречах и союзах правителей Северо-Восточной Руси, о назначении наместника из Нижнего Новгорода в Новгород Великий.

Одним словом, московские сводчики летописи постарались как можно меньше положительного сказать о нижегородских князьях и их деятельности. Зато московские властители представлены в достаточно розовом свете.

Наконец, огромные трудности возникают и тогда, когда, казалось бы» ученый имеет перед глазами одну и ту же летопись в нескольких рукописных экземплярах (их называют списками). Нередко эти списки между собой изрядно расходятся, иногда речь идет об отдельных разночтениях.

В принципе ученые предпочитают иметь дело с летописями, которые как можно ближе стоят ко временам описываемых событий. Но сложность и в том, что большинство летописных текстов дошло до нас в позднейших списках.

Так и летопись Нестора нам известна по спискам XIV-XV веков. Это самые ранние списки. А более поздних и не счесть.

Но обратимся теперь к примерам наиболее серьезных расхождений в летописных трудах, рассказывающих об одних и тех же временах.

БЫЛИНЫ И ИСТОРИЯ

Только что вы прочитали о том, как легенда о «призвании» варягов была развенчана наукой.

Но есть в нашей истории примеры другого порядка: то, что веками почиталось за сказку, легенду, на поверку оборачивается исторической былью. И здесь ученые проявили творческий подход, увенчавшийся интереснейшими выводами.

Кто из вас не знает, что былины - один из ярких образцов народного творчества, по сей день привлекающий нас поэтичностью, патриотическим настроением. Долгое время считалось, что воспетые в былинах Микула Селянинович, Илья Муромец, Добрыня Никитич и другие - герои вымышленные, образы собирательные, порожденные народной фантазией. Начнем с того, что Муромцем Илья стал намного позже. А вначале он был родом из древнего города Моравска (между Киевом и Черниговом) и действовал в эпоху Киевской Руси. Лишь потом народная легенда связала его с городом Муромом, более известным и привычным людям последующих веков. В битвах со степняками на южных рубежах Киевского государства рождались рассказы-легенды о богатырях. Археологические раскопки свидетельствуют, что «заставы богатырские» в былинах - отнюдь не плод фантазии сочинителей. Цепь укрепленных пунктов, расположенных южнее Киева и сдерживавших натиск печенегов в X веке, действительно существовала. И пиры князя Владимира по случаю отражения вражеских вторжений, воспетые в былинах,- факт исторический, летописи не раз об этом сообщают.

Любопытно и другое. Образ богатыря Ильи Русского известен немецкому средневековому эпосу и некоторым скандинавским сказаниям - сагам.

Былинный образ Добрыни Никитича также имеет свой прототип в жизни. Храбрый воин Добрыня хорошо известен русским летописям. Ему пришлось многажды сражаться с врагами Руси. Вот и появились гиперболизированные рассказы былин о подвигах этого героя, в том числе о поединке Добрыни с трехглавым змеем. В образе этого чудища народная фантазия показала все злое, жестокое, стремящееся к порабощению и уничтожению родной страны.

Приведем еще и такой пример. В числе былин о киевских временах есть одна, посвященная Ставру Гординовичу - новгородскому боярину. Великий князь Владимир Мономах за что-то разгневался на Ставра и приказал его привезти в Киев и заточить в погреб. Исследователи надписей на стенах киевского Софийского собора обнаружили автограф некоего Ставра, по всем признакам относящийся к той поре. А рядом была процарапана надпись, удостоверяющая: «Писал Ставр Городятинич». Сопоставление с летописными текстами подтвердило предположение, что дело идет о былинном герое.

Известно и то, что в некоторых былинах о Ермаке Тимофеевиче, покорителе Сибири», говорится, что он младший брат Ильи Муромца, действовавшего во времена Киевской Руси, то есть за несколько веков до похода Ермака. Или другой пример. Героическая оборона Пскова от войск многоопытного полководца, польского короля Стефана Батория в народной памяти получила своеобразное преломление. Былинный рассказ называет Стефана Батория слугой татарского хана, заклятого врага Руси. Но в это время уже было свергнуто иноземное иго, а Баторий никогда не был слугой татарского хана… Легче всего было бы просто отвергнуть как несостоятельное такое истолкование исторических событий. Но нужно учитывать характер произведения, его жанр. Смещение исторических событий во времени здесь явление обычное, потому что смысл былинного эпоса в другом. На первый план выступает идейно-смысловая линия. А ее суть - борьба, многовековая борьба народа с внешними врагами, защита родной земли. Она приобретает, таким образом, «вневременное» состояние, сохраняя идейную преемственность. Былины вмещают богатейший исторический опыт, воспевают героику противоборства с иноземными завоевателями.