История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств - [44]
Не потеряли связи прибалтийские немцы и с поэтическими кругами Кёнигсберга. Они сохранили также отношения с величайшим хранителем родного немецкого языка – Веймарским Плодоносным обществом[181].
Политическая судьба Германии, боровшейся с турками и французами, никогда не находила в Лифляндии большего отклика, чем во время дебатов в 1694–1695 годах, организованных ректором Дорпатского университета Мартином Бертлефом. Этот уроженец саксонской Трансильвании, бежав от турок, пламенно осуждал оккупацию Францией Страсбурга и Гейдельберга и притеснение там немцев со стороны французов. Не случайно историк фон Раух в своих трудах справедливо подметил, что в его докладах история Германии XVII столетия нашла свое «неповторимое живое воплощение».
В целом можно сказать, что от одного десятилетия к другому влияние Швеции в обеих провинциях возрастало. К началу шведского господства главным образом в Лифляндии, но частично и в Эстляндии начались глубокие преобразования в земельных и имущественных отношениях. Правительство провело проверку документов, подтверждавших право на владение собственностью, и осуществило отчуждение у поляков и их пособников имущества, а также всех несправедливо захваченных ими в годы военного лихолетья земель с тем, чтобы передать в дальнейшем данную собственность шведским вельможам и их сторонникам. В 1641 году во владении шведских дворян находилось уже две пятых всей возделываемой в Лифляндии земли. При этом наиболее крупными земельными угодьями с располагавшимися на них небольшими городами стали владеть представители старинных шведских дворянских родов Оксеншерна, Банер, Горн и Делагарди, которых по старинке продолжали называть на польский манер старостами. Их отпрыски, естественно «молившиеся» на Стокгольм, редко пускали корни в Лифляндии, хотя некоторые из них и продолжали числиться в составе представительных органов.
С начала господства Швеции в Прибалтике немецкое дворянство Эстляндии и Лифляндии служило в шведском войске. В частности, лифляндцы проходили службу практически в каждом шведском полку, и ни одно сражение не обходилось без жертв с их стороны, поскольку они участвовали во всех битвах крупных держав, на полях которых представители старинных родов завоевывали себе европейскую славу.
Среди сотен офицеров всех рангов из числа немцев обеих провинций в XVI–XVIII веках выделяются как минимум 16 фельдмаршалов. Наиболее известными среди них являются: родившийся в 1584 году в Лифляндии и доставивший тело Густава Адольфа в Стокгольм Герман Врангель, его появившийся на свет в браке со шведкой выдающийся сын генералиссимус Карл Густав, родившийся в 1633 году в Финляндии генерал-штатгальтер шведских провинций в Германии граф Юрген Меллин, родившиеся соответственно в 1623 и 1626 годах в Ревале двоюродные братья Отто Вильгельм и Фабиан фон Ферзен. Кроме того, в Швеции осело немало выходцев из Прибалтики, внесших свой вклад в придание немецкой крови шведскому дворянству.
Многократно возросла в Прибалтике и численность нового дворянства, не всегда имевшего немецкое происхождение. Это были шведы, шотландцы, французы и реже русские. Но встречались также осевшие в крае выходцы из немецких городских семей, посвященные в дворянство шведами. Причем такие новоиспеченные дворяне на удивление быстро смешались с местными старинными родами. И хотя в шведские времена знатные люди в Лифляндии и Эстляндии еще не образовали замкнутое общество, они все же приобрели общие для них черты, характеризовавшиеся осознанием принадлежности к одному сословию и, в отличие от шведских вельмож, стремлением к сохранению старых политических традиций.
Образцовость в поведении и осознание себя в качестве направляющей силы общества – вот те черты, которые определяли жизненный уклад всех европейских знатных родов. И ярким отражением такого являлось принятие Рижским городским советом в 1660 году требования о том, что его членами отныне могли являться только такие люди, дворянство которых подтверждалось шведской короной. В результате магистрат, состоявший ранее из «почтенных» и «добропорядочных» граждан, превратился в организацию представителей «дворянских» и «благородных» кругов. Причем шведская корона такую практику всячески поощряла, щедро раздавая дворянские грамоты в надежде ослабить политические позиции старой и уверенной в себе местной знати. Однако увеличение числа знатных людей только способствовало укреплению дворянства, что свидетельствовало о прочности этого социального слоя, сформировавшегося в Средние века.
