История похода в Россию. Мемуары генерал-адъютанта - [161]

Пятнадцатого ноября Макдональд воспользовался тем, что русские слишком растянули свою линию слева, предпринял несколько ложных атак по всему фронту и напал на их центр, который он быстро прорвал. Левый фланг русских, Левиз и пять тысяч солдат, были отрезаны от путей отступления и отброшены к Двине. Левиз напрасно искал выход: враги были повсюду, и он потерял два батальона и эскадрон. Он наверняка был бы захвачен полностью, если бы его теснили более энергично, однако ему позволили перевести дух. Становилось всё холоднее, и средств спасения не оставалось; он решил переходить реку по тонкому льду. Он приказал стелить на лед солому, а на нее класть доски; по ним он перешел через Двину в двух местах между Фридрихштадтом и Линдау и вернулся в Ригу.

Через день после этого Макдональд узнал об отступлении Наполеона к Смоленску, но он не имел представления о дезорганизации армии. Спустя несколько дней ему стало известно о потере Минска. Макдональд был встревожен, однако 4 декабря он получил письмо от Маре, который преувеличивал значение победы при Березине, объявляя о захвате 9 тысяч русских пленных, 9 знамен и 12 пушек. Адмирал, согласно этому письму, теперь имел лишь 13 тысяч солдат.

Третьего декабря русские были отброшены пруссаками во время одной из своих вылазок из Риги. Йорк, из соображений благоразумия или порядочности, сдерживал себя. Макдональд помирился с ним. Девятнадцатого декабря, через двенадцать дней после отъезда Наполеона и через восемь дней после взятия Вильны Кутузовым, короче говоря, в тот день, когда Макдональд начал свое отступление, прусская армия всё еще была нам верна.

Глава VIII

Девятого декабря из Вильны были направлены приказы Макдональду, которые повез прусский офицер. Они обязывали его медленно отступать на Тильзит. Никто не позаботился о том, чтобы послать эти инструкции по разным каналам. Не подумали даже о том, чтобы использовать литовцев для доставки столь важного письма. Таким образом последняя целая армия подверглась риску гибели. Письмо застряло в дороге и было доставлено адресату только через девять дней вместо положенных четырех.

Маршал отступал на Тильзит, Йорк вместе с основной частью пруссаков составлял его арьергард; последний шел на расстоянии дневного перехода от Макдональда, он вступал в соприкосновение с русскими и был предоставлен им. Некоторые считали это большой ошибкой со стороны Макдональда, другие не решались судить строго, поскольку в столь деликатной ситуации доверие и подозрение одинаково опасны.

Последние также говорили, что французский маршал принял необходимые меры предосторожности, удерживая одну из дивизий Йорка подле себя; другая дивизия, под командованием Массенбаха, направлялась французским генералом Башелю и составляла авангард. Прусская армия была разделена на два корпуса, Макдональд находился в центре, и один корпус служил гарантией другого.

Поначалу всё шло хорошо, хотя опасность угрожала отовсюду — с фронта, с тыла, с флангов. Большая армия Кутузова выслала вперед три передовых отряда для преследования герцога Тарентского. С первым отрядом Макдональд встретился в Кельме, со вторым в Пиклупенене, с третьим в Тильзите. Черные гусары и прусские драгуны сражались с еще большим усердием, чем раньше. Русские гусары были изрублены саблями и отброшены на Кельм. Двадцать седьмого декабря, после десятичасового марша, пруссаки увидели Пиклупенен и русскую бригаду; они немедленно атаковали ее, привели в расстройство и отрезали от нее два батальона; на следующий день они отбили у русских Тильзит, взяли Тетгенборна.

Несколькими днями ранее Макдональд получил письмо от Бертье, отосланное 14 декабря из Антонова. В письме сообщалось, что армии больше нет, и что он должен быстро прибыть к берегам реки Преголя, чтобы прикрывать Кёнигсберг, и далее отступать на Эльбинг и Мариенбург. Эти новости маршал скрыл от пруссаков, которые вовсе не жаловались на холод и форсированные марши.

Не было никаких признаков неповиновения со стороны этих союзников; водки и провизии было достаточно.

Но 28 декабря, когда генерал Башелю двинулся вправо к Рагниту, чтобы оттеснить русских, нашедших там убежище после поражения в Тильзите, прусские офицеры начали жаловаться на усталость своих войск; их авангард двигался неохотно и неосторожно, был застигнут врасплох, расстроен и отброшен. Башелю, однако, переломил ситуацию и вошел в Рагнит.

В это время Макдональд, прибывший в Тильзит, ждал Йорка и остальную часть прусской армии, но она не появлялась. Напрасно он слал офицеров с приказами: от Йорка не было вестей. Тридцатого декабря он тревожился вдвойне; это видно по одному из его писем, в котором он, однако, не решился прямо высказать подозрения в измене. Он написал, что не может понять причину этой задержки; он посылал ряд офицеров и эмиссаров с приказами Йорку, чтобы тот к нему присоединился, но не получил ответа. Теперь, когда враг наступает на него, он вынужден задержать отступление; он не может бросить этот корпус, отступать без Йорка; эта задержка губительна. Закончил он так: «Я теряюсь в догадках. Если я отступлю, что скажет император? Что скажут Франция, армия, Европа? Для 10-го корпуса это будет несмываемый позор; как можно добровольно бросить часть своих войск? О нет, каким бы ни был результат, я отказываюсь: лучше я стану добровольной жертвой, при условии, что это единственная жертва».