История Первой мировой войны - [28]

В этом пункте с самого начала возникло разногласие между Германией и Австрией. Обе соглашались, что задача их заключается в том, чтобы держать Россию начеку в течение шести недель, когда Германии удастся раздавить Францию и затем перебросить свои силы на восток. Только тогда она вместе с австрийцами сможет нанести русским решающий удар.

Разногласие главным образом касалось метода действий. Немцы в своем стремлении добиться быстрейшего разгрома Франции хотели оставить на востоке минимум сил, и только политический ущерб от оставления на произвол своей же земли помешал им эвакуировать Восточную Пруссию и развернуть свои армии по течению реки Вислы.

Но Австрия под влиянием Конрада Хетцендорфа, начальника австрийского Генерального штаба, хотела во что бы то ни стало немедленным наступлением окончательно сломить русскую военную машину. Поскольку такой образ действий обещал надежно сковать русских на время проведения кампании во Франции, Мольтке согласился на эту стратегию.

План Конрада заключался в наступлении двух армий в северо-восточном направлении вглубь Польши. Наступление это прикрывалось справа еще двумя армиями, размещенными несколько восточнее. В дополнение к этому, как первоначально было намечено, немцы должны были ударить из Восточной Пруссии в юго-восточном направлении. Таким образом, германская и австрийская армии, развивая удар с двух разных направлений, должны были соединиться в одной точке и отрезать в польском выступе передовые силы русских. Но Конраду не удалось заставить Мольтке сосредоточить в Восточной Пруссии достаточно войск для организации такого удара.

Собственное наступление Конрада оказалось максимально ухудшенной комбинацией неуверенности с негибким управлением. Австрийские силы были разделены на три части: «Эшелон А» (28 дивизий) — для развертывания на российском фронте, «Балканский минимум» (8 дивизий) — для развертывания на сербском фронте, «Эшелон В» (12 дивизий) — для использования согласно обстоятельствам. Таким образом, на бумаге этот план имел больше возможностей для применения к обстоятельствам, чем аналогичные планы других армий. К сожалению, сам инструмент не соответствовал намерению. Желание Конрада быстро разделаться с Сербией принудило его начать переброску «Эшелона В» к сербской границе, несмотря на вероятность вмешательства России. Только 31 июля он передумал и решил остановить эту переброску. Однако «начальник полевых железных дорог сообщил, что во избежание чрезвычайного беспорядка требуется сначала сосредоточить „В“ в месте его ранее предполагавшейся дислокации на линии Дуная, а уже оттуда начинать переброску войск в Галицию». В результате отвод войск от Дуная ослабил наступление против Сербии, но не помог усилить натиск на Россию, потому что прибыл на фронт слишком поздно. Таким образом противоречие целей, поставленных австрийским командованием усугубило отрицательное воздействие конфликта интересов между Австрией и ее союзником.

На противоположной стороне желание одного из союзников также сильно влияло на стратегию другого. Русское командование по военным и расовым[37] мотивам хотело вначале провести сосредоточение против Австрии, пока последняя еще оставалась без поддержки, и оставить Германию на время в покое, дожидаясь, пока русская армия не будет полностью отмобилизована. Однако французы, желая ослабить натиск на них Германии, потребовали, чтобы Россия также развила наступление на Германию, и убедили русских согласиться на эти действия, хотя русская армия не была к нему готова ни организационно, ни численно.

На юго-западном участке две группы по две армии в каждой должны были сразиться с австрийцами в Галиции. На северо-западном участке две армии должны были бороться с германцами в Восточной Пруссии. Россия, у которой медлительность и несовершенство организации требовали осмотрительной стратегии, собиралась порвать со своими традициями и выкинуть трюк, который был под силу только высокоподвижной и хорошо организованной армии.

При проверке планы всех военных начальников были бы быстро разрушены. Даже поверхностная оценка показывает, что все лидеры разделяли одну и ту же ошибку, пренебрегая прекрасно известным принципом концентрации сил. Сейчас легко указывать на эту ошибку, которой посвящено множество исследований, написанных самыми разными военными специалистами. Но такое суждение является слишком академическим. Тот факт, что подобная ошибка была характерна для всех сторон, требует более глубокого объяснения. Ни один из упомянутых лидеров не был противником самого принципа концентрации в теории, проблемы начинались, когда они попытались применить ее к действительности — к тем политическим и тактическим условиям, в которых работает стратегия. Их отказ адаптировать уже составленные планы к фактической ситуации может быть объяснен наличием умственных шаблонов, сформированных в годы мирной подготовки, особенно в военных играх и упражнениях, где сражение было господствующей идеей, где доминировали исключительно военные решения и просто численные оценки. Если рассматривать сосредоточение сил как стремление достичь превосходящих цифр, такие факторы, как отвлечение врага или свобода от внешнего вмешательства, обычно чересчур уходят в тень.