История Первого Болгарского царства - [82]
Если рассматривать греческие источники, то необходимо принять во внимание несколько восточных сочинений. Арабские географы проявляли мало интереса к Балканской Болгарии; арабские и армянские летописцы только повторяли, причем очень редко, те сведения, которые проникали к ним из империи, хотя армяне проявляли сомнительный и ненадежный интерес к приключениям армянских солдат в Булгарских войнах Василия II. Только два восточных летописца были действительно заинтересованы балканскими делами. Евтихий, патриарх Александрии, как христианин, наблюдал за событиями при императорском дворе[553]. Его хроника заканчивается 937 г., а умер он в 940 г. Его продолжатель, Яхья Антиохийский, умерший в 1040 г., является более важной фигурой. Когда он писал свое сочинение, Антиохия была христианским городом в составе Империи, поэтому он соприкасался со всей тогдашней историей Империи. Он часто дает важные ссылки на Булгарские войны Василия II, но их важность, по моему мнению, преувеличивается[554]. Наше беспокойство относительно дополнительных свидетельств об этом темном периоде не должно заслонять от нас тот факт, что повествование Яхьи, бесспорно, запутанно относительно булгарских дел, например в отношениях между Комитопулами и сыновьями Петра, о чем он, очевидно, не имел непосредственных данных. Его информация, вероятно, основана на слухах и подверглась изменениям прежде, чем достигла Антиохии. Большую ценность сведений Яхьи составляет его точность в описании восточных походов Василия, ясные датировки, которые позволяют нам исправить хронологию Булгарских войн.
Латинские источники до IX в. не представляют большого значения, за исключением ранних императорских историков, например Эннодия или Иордана Гота, которые иногда упоминают о булгарах добалканского периода их истории. В IX в. расширение Булгарии на запад привело к установлению связей с западной империей. Каролингские хронисты начинают составлять простые, но хорошо датированные ссылки на Булгарские войны и посольства. После прихода венгров в конце столетия эти ссылки фактически исчезают. Однако крещение Болгарии и духовная политика Бориса привели к установлению близких отношений с Римом, и в течение некоторого времени папская переписка проливает свет на булгарскую историю. Наиболее важным среди них является длинное письмо Николая I, содержащее ответы на вопросы Бориса относительно допустимости различных привычек и обычаев булгар. В это же самое время булгарские дела упоминаются и в официальных жизнеописаниях римских пап[555]. Однако, после того как Борис вернулся в лоно восточной церкви, упоминания о болгарских событиях в папских источниках исчезают, хотя случайные упоминания о булгарах в итальянских хрониках все еще встречаются, например в сочинениях Лупа Протоспафария, который творил в императорском городе Бари, венецианских и далматских авторов, особенно, когда в правление Самуила булгарское влияние распространилось до Адриатики, и позже, ретроспективно, первых венгерских историков. Помимо данных хронистов и духовных авторов существует также один латинский автор, который, учитывая свой личный политический опыт на Востоке, заслуживает специального упоминания.
Речь идет о Лиутпранде, епископе Кремоны, чьи родственники и сам он часто участвовал в посольствах в Константинополь. Лиутпранд передавал сплетни и является ненадежным историком со вкусом к сенсационным слухам; но он был современником, любил яркие детали и, до времени своего второго посольства, оставался заинтересованным и беспристрастным автором. Поэтому он занимает свое достойное место среди наиболее важных источников.
Славянские источники немногочисленны, но большинство из них имеет важное значение. Об «Имениннике булгарских князей» будет упомянуто ниже, кроме этого сочинения у нас нет славянских свидетельств о булгарской истории до Обращения в христианство. Сочинения времени крещения Моравии, жизнеописания Кирилла и Мефодия касаются булгарских дел и являются началом целого ряда славянских агиографических произведений, представляющих значительную важность. Для истории времени Первого Царства я использовал главным образом «Жизнь святого Наума» и, в меньшей степени, «Чудеса святого Георгия». Рождение болгарской литературы, конечно же, представляется новым ценным обстоятельством, хотя большинство работ являлись простыми переводами с греческого языка[556]. Но предисловия и эпилоги предоставляют нам не только случайные даты, но также создают картину цивилизации того времени; в нашем распоряжении находятся также оригинальные работы большого значения, например Храбра и Косьмы. Я подробно рассматривал их в одной из глав. В дополнение к этим источникам следует упомянуть о важной русской хронике, известной под неверным названием «Хроника Нестора». Она основывается частично на булгарском переводе сочинения Георгия Монаха и его Продолжателя, частично на различных греческих и славянских религиозных писаниях, частично на устных сведениях и местных русских записях
