История Первого Болгарского царства - [30]
Сербская война стала последним эпизодом в истории языческой империи. В этот период времени развивалась новая драма, которая изменила судьбу Болгарии и половины Европы. О внутренних делах данного государства в последние его дни нам известно немного больше, чем о его ранней истории. Славянский элемент в стране к настоящему времени являлся уже господствующим. Славянский язык стал языком всеобщего пользования. Греческий язык все еще оставался необходимым для составления общественных надписей, в которых не использовался славянский алфавит; но старый булгарский язык полностью или почти полностью исчез[185]. Ханы, начиная с Крума, проводили политику поощрения славян, приглашая их ко двору; сыновья Омуртага уже получили славянские имена, как и сыновья Бориса[186]. На обширных булгарских землях за Дунаем пропорция славянских и булгарских племен оставалась, вероятно, практически одинаковой, хотя и славяне, и булгары подвергались здесь воздействию остатков огромного количества племен, оставшихся в Восточных Карпатских горах, мигрируя на Балканы. Но на юге от Дуная, там, где сложился центр империи, славяне далеко превзошли по численности булгар, особенно в новых Македонских областях, которым ханы уделяли столь большое внимание. Только военная аристократия осталась булгарской по крови. В течение еще нескольких поколений на их имена не влиял славянский язык, и старые булгарские титулы сохранялись вплоть до падения империи, принимая во внимание то, что титул «хан» был заменен, как только люди научились писать по-славянски, на славянский титул «князь». Власть булгарской аристократии была уменьшена Крумом, но из-за более слабого контроля со стороны Маламира она восстановилась. Кавкан Исбул, который мог подарить хану акведук, показал своей щедростью, каким значительным и влиятельным подданным он являлся. Видимо, хан был занят бесконечной борьбой с булгарской знатью, желая управлять, подобно императору, деспотично, через ненаследственную бюрократию, а они, вероятно, оправдывая свои взгляды традициями, стремились к сокращению ханского влияния, полагая, что хан должен лишь быть главным в совете бояр. Благоволение ханов славянам, средним и более низшим классам, было, очевидно, направлено против булгарской аристократии — они даже создали соперничающую с ней славянскую аристократию. Вероятно, Крум и Омуртаг скорее были готовы столкнуться с «конституционной» проблемой, назначая славян на совете бояр, которые неизбежно становились их креатурами, желая разрушить наследственный принцип, в то время как Маламир, не следовавший жестко этому курсу, допустил булгар снова к власти и, таким образом, должен был попасть под влияние магнатов вроде Исбула; молодой Борис унаследовал эти трудности. Вероятно, из числа данных бояр избирались провинциальные губернаторы, которые управляли десятью областями из укрепленных лагерей[187].
Обширная часть населения страны была занята сельским хозяйством, жила в свободных крестьянских общинах и выращивала скот так, как и сегодня на Балканах. Но сейчас среди них постепенно вырос небольшой торговый средний класс. Аннексия таких городов, как Девельт и Анхиал, приводила под булгарское управление некоторое число греков и армян, которые остались в разрушенных городах и которые, без сомнения, желали воспользоваться новыми торговыми условиями, в то время как вокруг внутренних крепостей, вроде Сардики, осталось население, требовавшее падения императорской власти. Более того, сама Болгария получала прибыль от торговых отношений; булгарская соль из областей Трансильвании экспортировалась в страны, в которых ее не было, например в Моравию, в то время как византийский экспорт в Центральную Европу проходил в большинстве случаев через булгарскую территорию, либо по великой дороге Константинополь — Адрианополь — Филиппополь — Сардика — Белград, либо по дороге от Фессалоники, которая присоединялась к этому пути в Наисусе (Ниш). В основном торговлей занимались, вероятно, греки и армяне; но местные жители, должно быть, также иногда принимали в ней участие. Маловероятно, чтобы булгары все еще разрабатывали шахты, которые так обогатили более поздних балканских правителей; а многие ремесла, как, например, строительство зданий, находились в руках греков, являвшихся пленниками или новыми подданными.
Действительно, культура Болгарии оставалась все еще в руках иностранцев. Отсутствие алфавита не способствовало развитию какой-либо собственной литературы; немногие официальные надписи составлялись на греческом. Искусствами также занимались только греки; именно греческие художники, нанятые ханом, создали фрески в его дворцах, которые ему построили греческие архитекторы. Таким образом, национальные искусства совершенно не получили развития, кроме, возможно, примитивного народного искусства крестьян. Даже архитектура вряд ли была востребована булгарским населением. Крестьяне жили в хижинах и лачугах, немногочисленный средний класс проживал в старых греческих городах; и только аристократы и ханы требовали постройки роскошных зданий. Булгары имели большой опыт в земляных строительных работах и укреплениях; но, вероятно, знать следовала примеру ханов и желала жить в палатах, выстроенных внутри прямоугольных стен замка и смело оформленных на примере прекрасных дворцов Константинополя
