История Первого Болгарского царства - [26]
И архитектурная, и антихристианская деятельность были частью одной политики и служили росту власти и престижа хана. Таким образом, Омуртаг продолжил работу своего отца, и, подобно Круму, вероятно, пошел бы еще дальше, поощряя славянский элемент в противовес булгарской аристократии. У нас нет свидетельств о внутреннем состоянии дел в Болгарии под властью Омуртага; но представляется вероятным, что на Балканах к настоящему времени два племени активно смешивались. Низшие социальные группы славян могли легко ассимилировать немногочисленных булгар; только среди аристократии все еще сохранялось различие. Булгарская знать, являясь почти феодальной военной кастой, оказалась не затронута этим процессом, в то время как славянская знать, выдвинутая Крумом на высокие посты, становилась дворянской знатью без наследственных прав, созданная по прихоти самого хана. О делах государств за пределами Дуная мы знаем даже еще меньше. Там не существовало такого крепкого славянского населения. На равнинах Валахии и Бессарабии, в горах Трансильвании жил конгломерат племен — славяне, авары и валахи — сохранявший в некоторых местах латинскую речь и культуру, оставленную дакийскими колонистами Траяна, но дикий и дезорганизованный. Этими народами хан управлял, по-видимому, через систему военных застав, которые контролировали данные территории, и где, возможно, как в Бессарабии, Большое Заграждение охраняло границу[154].
Именно на северные границы Омуртаг направил внимание своей дипломатии и оружия. Мемориальная таблетка, установленная ханом, сообщает о его служащем, жупане Окорсисе из семейства Цанагарес, который нашел смерть в водах Днепра при переходе к булгарскому лагерю[155]. Ситуация в степях совершенно изменилась спустя два столетия после того, как сыновья Куврата распространили булгарское влияние от Дуная до Волги и Камы. Хазарская власть слабела, в то время как жестокие новые племена приходили с востока. Около 820 г. мадьяры продвинулись за Дон, навсегда вбив клин между двумя большими ветвями булгарского племени. Именно против этой опасности армия, которую Окорсис не смог догнать, вышла за Днепр. Она выполнила свои цели. В течение еще нескольких лет мадьяры оставались за пределами границы Болгарского государства.
Но главная сцена внешней политики Омуртага располагалась дальше на запад, где булгарская граница установилась от крепости Белграда до реки Тисы. На этой границе лежали сражавшееся королевство Хорватия, и ее противник, великое государство Запада, Франкская империя. Правление верховного хана было тяжким бременем для племен, которые жили в столь отдаленной части его владений, и они решили искать помощи.
В 818 г. император Людовик Святой держал свой двор в Геристале; и среди посольств, отправленных к нему, было одно, составленное из славян Тимока (как раз к югу от Белграда) и ободритов, славянского племени, проживавшего на севере Дуная. Эти племена восстали против хана и просили помощи. Людовик не был уверен в том, какой политики ему следует придерживаться на Востоке; поэтому тимокийцы, в отчаянии, связали свою судьбу с Людовитом, князем паннонской Хорватии, который также был представлен при дворе в Геристале и казался способным основать царство, независимое от франков и булгар[156]. Но триумфы Людовита оказались эфемерными; в 823 г. он умер в изгнании, а его страна попала в руки франков. Омуртаг был встревожен ростом франкской мощи. Он, по-видимому, вновь победил тимокийцев; но ободриты и преденеценты (браничевцы, жившие как раз напротив ободритов на другой стороне Дуная) выставляли напоказ свою независимость и интриговали с франками[157]. Хан решил освободить себе путь, достигнув договоренности с западным императором. В 824 г., впервые в истории, булгарское посольство направилось к Германии с письмом от хана, чтобы предложить свой план границы между государствами[158].
Людовик, проявляя свою обычную предосторожность, отправил посольство назад в сопровождении собственных легатов, включая баварца Махельма, чтобы побольше узнать о Болгарии. Тем временем он принял другое посольство от мятежных славянских племен. Позднее в том же году булгарские послы возвратились — с Махельмом, который, без сомнения, к настоящему времени уже мог многое рассказать о Болгарии. Но Людовик теперь склонялся к мятежникам; он держал булгар в ожидании почти шесть месяцев, прежде чем принял их в Аахене в мае. Аудиенция закончилась неудовлетворительно для булгар; посольство было отклонено, получив очень неоднозначное письмо к хану. Омуртаг терпеливо попробовал еще раз добиться необходимого ответа. В 826 г. третье посольство из Болгарии прибыло к императору и потребовало от него или согласиться урегулировать вопрос о границе сразу, или, во всяком случае, согласиться с тем, что каждое государство останется в пределах собственных границ — хан был решительно настроен препятствовать заигрыванию с франками своих мятежных славян. Но и тогда Людовик проявил уклончивость. Он утверждал, что до него дошел слух, что хан умер, и послал своих людей к восточной границе, чтобы выяснить правдивость данного сообщения. Но новости об этом так и не дошли до императора; так что Людовик оставил булгарского посла без ответа
