История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1) - [123]

Быть может, лицезрение тупого честолюбия и самодовольства, которое проглядывало в желтом лице этого живого мертвеца и поблескивало в его узких глазках, а может быть, естественное влечение к удовольствиям и веселому обществу, которое, должно в том сознаться, было у мистера Пена очень сильным, — но что-то мешало нашему незадачливому герою продвигаться к судейскому креслу или мешку с шерстью с тем рвением или, вернее, с тем упорством, какое необходимо человеку, притязающему на эти почетные седалища. Он всей душой наслаждался своей жизнью в Темпле. Достойные его родичи полагали, что он прилежно занимается, и майор в своих письмах к доброй вдове в Фэрокс с радостью сообщал, что мальчик перебесился и взялся за ум. На самом же деле та жизнь, в которую Пен оказался втянут, была для него нового рода развлечением, и он, отказавшись от щегольских привычек и аристократических замашек, усвоенных в компании высокородных университетских приятелей, которых теперь почти всех потерял из виду, с головой окунулся в доселе неизвестные ему и не менее заманчивые, хоть и не столь изысканные развлечения лондонского холостяка. Было время, когда он позавидовал бы нарядным всадникам на Роттен-роу, теперь же он с удовольствием гулял по Хайдпарку пешком и смотрел на них. Он был слишком молод, чтобы преуспеть в лондонском свете без знатного имени и значительного состояния, а пробиваться вверх без этих преимуществ ему было лень. Оттого, что он пренебрегал открывшейся перед ним светской карьерой и, побывав на нескольких балах и раутах, бежал их скуки и однообразия, старый Пенденнис тешил себя мыслью, что он с головой ушел в работу; и когда кто-нибудь спрашивал его о племяннике, отвечал, что молодой повеса исправился и теперь его не оторвешь от книг. Если бы майор узнал, какую жизнь ведет мистер Пен и сколько развлечений входит в курс его занятий юридическими науками, он пришел бы в ужас не хуже мистера Пэйли.

С утра — несколько часов прилежного чтения, потом — прогулка пешком в Хайд-парке, или на веслах по реке, или бодрым шагом в гору, в Хэмстед, и обед в дешевом трактире; вечер, проведенный по-холостяцки, в веселье (но не в пороке, ибо Артур Пенденнис так восхищался женским полом, что не терпел общества женщин, которые не были, хотя бы в его воображении, порядочны и целомудренны), либо дома, наедине с другом и с трубкой, да еще с бутылкой незатейливого английского вина, качество которого уборщица миссис Фланаган имела обыкновение заранее проверять, — таково было времяпрепровождение нашего героя, и следует признать, что жизнь его текла не без приятности. Одну из обязанностей, предписанных будущим правоведам, он исполнял с похвальным постоянством — в учебное время он всегда обедал в зале Верхнего Темпла. Надобно сказать, что эта обеденная зала являет собою зрелище, достойное внимания, и, несмотря на кое-какие пустячные переделки и нововведения, человеку ничего не стоит вообразить, что он участвует в трапезе семнадцатого века. У адвокатов там свои столы, у тех, кто еще не допущен к практике, — свои, а старейшины сидят за особым столом, на помосте, окруженные портретами знаменитых судей и членов королевской семьи, когда-либо почтивших здешние пиршества своим присутствием и покровительством. Когда Пен впервые вошел сюда, картина, открывшаяся его взору, немало его позабавила. Среди тех, кто, подобно ему, еще только готовился стать адвокатом, были люди всех возрастов, от семнадцати лет до шестидесяти; были грузные, седовласые провинциальные стряпчие, решившие получить более высокое звание, и светские денди, которым зачем-то понадобился семилетний адвокатский стаж, и темнолицые, черноглазые уроженцы колоний, желавшие сдать здесь экзамен, перед тем как заняться практикой на своих родных островах, и много ирландцев, которые проводили некоторое время в Темпле, прежде чем возвратиться на свою зеленую родину. Были тут усердные школяры — те, собираясь кучками, весь обед говорили о своей науке; были заядлые гребцы — те толковали о лодочных гонках, о "Красном доме", Воксхолле и опере; были и знатоки политики, присяжные ораторы студенческих клубов; и со всеми этими кружками, кроме первого, чьи разговоры были мистеру Пену почти непонятны и совсем не интересны, он постепенно свел знакомство и нашел много точек соприкосновения.

Щедрая старинная корпорация Верхний Темпл предоставляет своим рядовым членам за очень умеренную плату отличный обед: суп, жаркое, сладкие пироги и портвейн или херес. За каждым столом сидят по четыре человека и на каждый такой квартет полагается баранья нога или ростбиф, яблочный пирог и бутылка вина. Но среди завсегдатаев обеденной залы, принадлежащих к младшей братии, есть и любители более тонкой кухни, и они знают много невинных трюков (если позволено мне будет употребить превосходное слово, уже вошедшее в наши новейшие словари), с помощью которых добывают себе блюда более изысканные, чем ежедневное жаркое.

— Минуточку, — сказал мистер Лоутон, один из таких гастрономов. Минуточку, — сказал мистер Лоутон, дернув Пена за мантию, — народу сегодня много, а у старейшин на десять заказных блюд всего три человека. Если подождать, мы, может быть, добудем что-нибудь с их стола.