История папства - [201]

Авторитарным руководителям (а Пий XII был автократом как никто другой) свойственно мало либо вообще не думать о преемнике. Пожалуй, одним из проявлений авторитарной натуры папы Пия (поговаривали, что частенько он бормотал: «После нас хоть потоп») было то, что, по-видимому, он не доверял своим кардиналам и вообще на удивление мало ими интересовался. За 19 лет своего понтификата Пий XII провел лишь две консистории, а когда он умер, Священная коллегия, максимальная численность которой была установлена папой Сикстом V в количестве 70 человек, насчитывала в своем составе всего лишь 51 кардинала, половина из которых уже давно перешагнули 80-летний рубеж. Эта ситуация была исправлена папой Иоанном XXIII вскоре после его избрания. Уже на первой созванной им консистории, когда архиепископ Монтини наконец-то получил кардинальскую шапку, папа Иоанн отменил максимум папы Сикста, и к 1962 году Священная коллегия насчитывала в своих рядах не менее 87 человек.

Из них 80 кардиналов вечером 19 июня собрались на конклав. Являясь фаворитом, Монтини тем не менее был избран лишь после пятого голосования и принял имя Павла VI (1963-1978); по его словам, он хотел протянуть руку современным язычникам. Мало кто из понтификов принимал тиару с большим — или более искренним — нежеланием. Теперь, достигнув 65-летнего возраста, он знал, как никто, что значит быть папой: это не только ответственность, но и щемящее чувство одиночества. Он знал и то, что в его распоряжении лишь 100 дней, оставшихся до начала второй сессии Вселенского собора. Первая, в работе которой Монтини сыграл важную роль, не увенчалась безоговорочным успехом: тогда возникли ожесточенные споры по принципиальным соображениям, но еще больше было разногласий по личным мотивам. Впрочем, это было неизбежно, поскольку никогда еще в истории папства не было ни такой прямоты высказываний, ни столь безграничной свободы в выражениях: по словам Томаса Робертса, бывшего архиепископа Бомбея, дети Бога могут поскользнуться на лестнице в доме Господа.

Лишь с началом второй сессии собор приступил к делу, обещая стать наиболее революционным событием в истории христианства со времен Реформации. Он противоречил всему тому, что Пий XII высказал почти по всем главным проблемам (имеются в виду экуменизм, литургическая реформа, коммунизм, свобода вероисповедания и, наконец, иудаизм). Ключевым документом стало «Постановление о церкви» («Свет народов»)[365]. Пий XII возненавидел бы его — особенно тот раздел, где ни слова не было сказано о том, что римско-католическая церковь — это церковь Христа. Последний, как утверждалось, всего лишь «пребывал» в ней, «хотя многие элементы святости и истины обнаруживаются вне ее видимой структуры». На деле это означало, что католическая церковь могла «на равных» сосуществовать с другими церквями: отныне католицизм более не претендовал на монопольное владение Божественной истиной. Иными словами, «Постановление о церкви» подрывало доктрину папской автократии, подчеркивая значимость епископов и мирян. Теперь церковь выступала как церковь пилигримов, исполненная той же веры, что и паломники.

Среди других постановлений, принятых на соборе, было «Постановление о литургии», которое преобразовало римско-католическое богослужение, установив принцип расширения участия в мессе мирян за счет использования родного языка вместо латыни и требования к священнику стоять лицом к пастве, а не к алтарю. «Постановление об экуменизме» сделало поиск религиозного единства главной составляющей всей церковной деятельности. «Постановление о религиозной свободе» (это была прежде всего американская инициатива) провозглашало, что свободный выбор веры является краеугольным камнем человеческого самосознания. «Постановление о других религиях» («Наше время»)[366], встреченное в штыки Папской курией, в которой все еще преобладали антисемитские настроения, было особенно важным в плане определения отношения церкви к евреям: «Безусловно, иудейские власти и те, кто за ними шел, виновны в смерти Христа; тем не менее выпавшие на Его долю страдания не могут вменяться в вину ни всем тем евреям поголовно, которые жили тогда, ни тем евреям, которые являются нашими современниками. Хотя церковь являет собой новый Божий народ, евреев не следует представлять как отверженных или проклятых Богом людей, словно это вытекает из Священного Писания. Кроме того, всем надлежит принять во внимание, что во время катехизации или при восхвалении имени Божьего они не учат ничему такому, что не соответствовало бы евангельской истине или духу Христа. Более того, отвергая любые преследования в отношении всякого человека, а также памятуя о том наследии, которое она разделяет с евреями, и руководствуясь не политическими соображениями, но евангельским духом любви, церковь осуждает ненависть, преследования и проявления антисемитизма, направленные против евреев в любое время и кем бы то ни было».

Собор продолжал свою работу в течение более чем трех лет и наконец был официально закрыт папой Павлом VI 8 декабря 1965 года. Начиная с самых первых приготовлений и вплоть до закрытия собора его успешные результаты во многом являлись заслугой папы Павла. Все это время сопротивление «старой гвардии» не ослабевало, и едва ли папа Иоанн, если бы он был жив, сумел бы провести большинство соборных постановлений. Напротив, Павел VI, вся служебная деятельность которого прошла в недрах ватиканской бюрократии, обладал знаниями и опытом, позволявшими ему направлять работу собора твердой и уверенной рукой. Он одолел «старую гвардию», постановив, что епископ, достигший 75-летнего возраста, должен уйти на покой. Исключение было сделано лишь для самого папы как епископа Рима. Кардиналы были обязаны покинуть курию в возрасте 80 лет, после чего они лишались права принимать участие в конклавах — единственной привилегии, которую давал им их ранг. С другой стороны, численность Священной коллегии была резко увеличена за счет назначения множества новых кардиналов из стран «третьего мира»; после этого итальянцы навсегда потеряли в курии абсолютное большинство.