История папства - [168]

Когда папа наконец достиг Рима в июле 1800 года, он обнаружил, что политическая ситуация вновь изменилась. Наполеон Бонапарт, ныне первый консул и фактически правитель Франции, разгромил австрийцев в битве при Маренго и вновь стал хозяином Северной Италии. Ожидала ли Пия судьба его предшественника — низложение и изгнание? Это казалось в высшей степени вероятным. Однако Наполеон, куда более умный, нежели члены Директории, понимал, что народ Франции утомлен и измучен эксцессами и крайностями революции, что наступила реакция и что люди желают возвратиться к старой вере. Одним из первых предпринятых им по достижении верховной власти шагов стало распоряжение провести торжественные похороны Пия VI со всеми подобающими покойному почестями (тело Пия, до сих пор не погребенное, находилось в Балансе)[289]. 5 июня 1800 года он обратился к клирикам Милана:

«Я убежден, что только католическая религия может дать счастье гражданам в стабильном обществе — и лишь с ее помощью можно заложить основы хорошего правления. Я всегда прилагал усилия, дабы защитить ее… Я намерен обеспечить публичное отправление ее обрядов во всей полноте… Очи Франции открылись благодаря страданиям: она узрела, что католическая религия — единственный ее якорь среди бурь».

Итак, первое сообщение, полученное Пием VII от Наполеона, оказалось куда более дружественным, нежели ожидал папа. Его уведомляли, что первый консул приветствует предложения по поводу заключения нового конкордата; более того, в послании прозвучал намек, что при благоприятном развитии событий папство сможет возвратить по крайней мере часть того, что оно утратило. Но последовавшие переговоры оказались долгими и трудными. Одной из наиболее тяжелых проблем стало назначение епископов. На тот момент во Франции существовало две группы священства, каждая со своей иерархией: одна — дореволюционная, другая — созданная согласно Гражданской конституции. В каждой имелись свои епископы, и примирить их между собой не представлялось возможным. Наполеон решил освободить от должностей многих из них и назначить новых самостоятельно, без консультации с папой; решение это повергло Священную коллегию в ужас. Другая проблема касалась целибата. Во время революции священники получили позволение жениться (более того, их побуждали к этому), и многие вступили в брак. Дополнительная сложность оказалась связана с персоной Талейрана, теперь ставшего министром иностранных дел Франции: бывший епископ Отенский, он женился на англичанке[290] — протестантке до мозга костей. Талейран по вполне понятным причинам решительно выступал за то, чтобы женатых священников оставили в покое и не принимали против них никаких мер.

Однако трудности оказались связаны не только с французской стороной. Для многих кардиналов Наполеон по-прежнему был олицетворением революции — той самой, что преследовала церковь, отобрала ее имущество, погубила множество священников, похитила папу римского и отняла у церкви светскую власть — в том числе возможность учить, лечить, помогать бедным. Пусть Наполеон мечет громы и молнии, думали они; пусть он угрожает расколом вроде того, что пережила Англия, или даже сделается кальвинистом и увлечет за собой Европу, но даже эти ужасы предпочтительнее сделки с Антихристом! В мае 1801 года переговоры едва не прервались, и французские войска во Флоренции начали готовиться к маршу на Рим. Лишь срочный приезд из Парижа в Рим кардинала Консальви, канцлера Папской области, спас ситуацию — и 15 июля стороны наконец подписали долгожданный конкордат. Но даже это не положило конец трудностям: ратификация договора едва закончилась и необходимые разработки законодательства еще продолжались, когда Наполеон в одностороннем порядке опубликовал свои семьдесят две «Органические статьи», еще более усилив хватку государства и дополнительно ограничив возможности вмешательства папы. Легации оставались в руках французов; то же касалось Авиньона и Венессена, церковь не получала назад ничего из своей прежней собственности. Стороны по-прежнему вели спор между собой, когда в мае 1804 года Наполеон провозгласил сам себя императором Франции. Вскоре после этого папа получил приглашение в Париж на коронацию.

Папа оказался в затруднительном положении. Европейские монархи, узнав о конкордате, пережили шок: они расценили случившееся как акт капитуляции. Если теперь папа отправится на коронацию этого корсиканского авантюриста, не говоря уже о том, что сам проведет ее, то репутация папства еще больше ослабеет. А император Франц, защищавший церковь в годы революции, как он отреагирует, увидев, как папа возлагает корону на голову его соперника — выскочки, безродного и невоспитанного? И в то же время папа понимал, что не может отвергнуть приглашение. Сказав себе, что по крайней мере само получение короны Наполеоном из его рук поднимет его престиж, он отправился через Альпы в сопровождении шести кардиналов.

По прибытии в Париж он обнаружил неожиданно открывшуюся возможность показать свою власть. Жозефина призналась ему, что они с Наполеоном до сих пор не обвенчаны, и папа наотрез отказался присутствовать на коронации, пока они не заключат церковный брак. Кардинал Феш, дядя Наполеона, совершил обряд — тайно, без свидетелей, и, к великому неудовольствию жениха, — накануне коронации. Но император отомстил папе. В день торжества 2 декабря 1804 года в соборе Парижской Богоматери он вначале заставил папу ждать целый час, а затем возложил обе короны сам, вначале на себя, а потом на Жозефину. Пию разрешили благословить короны, но этим дело и кончилось: в остальном он оказался низведен до роли простого зрителя. На великой картине Жака Луи Давида, посвященной описываемому событию, неудовольствие явно заметно на его лице.