История отравлений. Власть и яды - [4]

Иудея и окружавшие ее земли даже считались в древности, а потом и в Средние века краем, богатым природными и рукотворными ядами. Тот же Иосиф Флавий писал об Аскалоне, который славился производством токсических веществ. Однако беглое исследование ветхозаветных источников не дает впечатляющего результата в том, что касается интересующего нас сюжета. Оставим в стороне историю Грехопадения, поскольку ни символической связи яблока с отравлением, ни политического осмысления сюжета не было в библейские времена. Согласно современным данным, в Ветхом Завете нет политических убийств. Там упоминается только самоубийство в 164 г. до н. э. язычника Птолемея Макрона. Он отравился из-за клеветы придворных Антиоха V Селевкида, недовольных его мягкостью по отношению к евреям (2 Мак 10: 12–13). Другой эпизод, относящийся к 162 г. до н. э., выводит на сцену Лисия, военачальника Антиоха IV Епифана (1 Мак 7: 1–4). Могучий противник Иуды Маккавея Лисий был якобы отравлен, однако во многих традициях существует перевод «убит»[2] без уточнения, как именно, воинами его соперника Димитрия. И здесь также говорится о язычнике. Древние евреи не применяли яда ни друг против друга, ни против своих врагов. Маккавеи предпочитали с ними воевать.

Упоминания о veneficium попадаются в Вульгате, т. е. Библии, переведенной на латинский язык, согласно преданию, святым Иеронимом. Тем не менее слово это означает здесь не столько отравление, сколько колдовство, чары. Например, жестокая царица Иезавель, впоследствии ставшая образцом злобной правительницы, воздействовала с помощью veneficia на царя Ахава. Она стремилась воспользоваться его печатью, чтобы посылать приказы от его имени (3 Цар 21: 4-10). Иезавель, к тому же, не принадлежала к избранному народу, поскольку осталась язычницей.

Яд может появиться в Библии, чтобы испытать силу пророка, который способен его обезвредить. Так, Елисей бросает горсть муки в смертоносную похлебку и превращает ее в хорошую пищу (4 Цар 4: 38–41) Однако в политике отравляющие вещества не используются — ни для разрешения конфликтов внутри власти, ни для спасения царства от дурного правителя, вроде Седекии (597–587 гг. до н. э.), последнего царя Иудеи. В XII в. английский мыслитель Иоанн Солсберийский в Поликратике будет приводить его в качестве примера тирана. Очевидно, что закон не дозволял евреям пользоваться ядом, который считался дьявольским оружием и связывался со Злом.

Искусство отравления стало распространяться среди еврейских политических элит только в эпоху эллинизма, когда они переживали своего рода моральную порчу. Ничего подобного не было вплоть до конца первого тысячелетия до н. э. Прирожденное неприятие яда в качестве орудия политики являлось, по-видимому, одной из черт идентичности древних евреев, отличавших избранный народ от других народов.

Монархии древнего востока.

Страна фараонов слыла центром распространения ядов, таким же, каким в свое время станет ренессансная Италия. Вместе с тем мы знаем не так уж много примеров политических отравлений в Египте. До нас дошло достаточно сведений о попытках незаконной смены власти. Так, в XII в. до н. э. высокопоставленные придворные организовали заговор с целью убийства Рамсеса 111 и возведения на престол сына одной из его супруг. Речь шла об использовании магических фигурок, однако мы не располагаем достаточной информацией, чтобы связать это покушение с ядом. Исследования и словари по египтологии ограничиваются этимологическим анализом и выявлением смысла слова «яд», которое близко обозначению сил зла. Мы не знаем, отражает ли редкость отравлений в египетских письменных источниках реальную политическую ситуацию или результат намеренного сокрытия такого рода преступлений.

Персидекий мир считался в античном мире ядовитым по самой своей природе. «Ни в какой стране отрава не причиняет такого числа смертей и недугов, как там», — писал Ксенофонт в Киропедии. В какой-то мере это отражало реальность, и политическая жизнь Персии не обходилась без яда. Именно при дворе царя царей мы обнаруживаем первые примеры предварительного пробования пищи монарха во избежание отравления. Ксенофонт рассказывал, что виночерпии мидийского царя Астиага (VI в. до н. э.), прежде чем подать кубок, брали из него немного вина и, вылив несколько капель себе на левую руку, проглатывали их. Таким образом, они первыми стали бы жертвами покушения.

Отравленная пища и напитки постоянно фигурировали в дворцовых интригах. Если верить автору «Параллельных жизнеописаний» Плутарху, мать царя Артаксеркса 11 (нач. IV в.) Парисатида отравила свою сноху Статиру. Она использовала нож, лезвие которого было покрыто токсическим веществом с одной стороны. Обедая вместе со свекровью, Статира ела исключительно те же блюда, что и она, видимо, вследствие царившего между женщинами взаимного «доверия». Парисатида разрезала птицу и подала кусочек снохе… Такой способ отравления использовался впоследствии столько раз, что превратился в сюжет детских сказок. Задумаемся, однако, существовала ли связь преступления царицы с политической борьбой? Не было ли оно банальным семейным делом, в котором яд служил для разрешения конфликта двух женщин, стремившихся влиять на ход царской политики? Плутарх отмечает, что мать пер- сидекого царя мстила за смерть своего любимого сына Дария, при полной поддержке матери восставшего на царственного брата и проигравшего.