История отравлений - [94]

Коварные козни с целью отравления строились также и в Риме. Так, известны заговоры 1630-го, а потом 1640 г. против Папы Урбана VIII. При этом использовались разнообразные сценарии: отравление гостии и подкуп ризничего или подмена лекарства, которым лечили Папу, и подкуп аптекаря. В планах убийства понтифика был замешан вице-король Неаполя, а само оно вписывалось в геополитику своего времени. Урбан VIII правил долго и устраивал не всех.

В 1659 г. в Вечном городе разразился масштабный скандал, в центре которого оказалась некая Тофана, поставщица раствора мышьяка (aqua tofa-nà) всем нуждавшимся. Опасность грозила высокопоставленным лицам: рыцарям, дамам, принцам. Спасло их только то, что отравительницу арестовали по приказу вице-короля Неаполя и подвергли казни.

Итак, события XVII в. во Франции происходили в обстановке весьма выраженной, хотя часто и скрытой, криминальности в сопредельных странах.

Когда яд становился государственным делом

В знаменитом сочинении Вольтера «Век Людовика XIV» утверждалось, что в 1660–1680 гг., ни одна смерть в кругах политическойэлиты не обходилась без разговоров о яде. Вопли об отравлении часто раздавались со стороны тех, кто хотел привлечь к себе внимание. Так, навязчивые фантазии составляли изрядную часть Мемуаров аббата Блаша, и это как раз показывает нездоровый характер атмосферы двора. В 1679 г. появилось сочинение «Вопросы об отравителях», приписываемое некоему Монжену (?). Оно хорошо иллюстрировало тревожный интерес общества к «преступлению, недостойному французской нации, в которой честь, искренность и гуманность всегда пользовались уважением». Здесь снова всплывала тема невинности в отношении применения яда. Однако автор признавал, что в наступившие смутные времена данное преступление распространялось все шире. Мотивы его могли быть связаны в большей степени со страстями или личной корыстью, чем с политикой. Тем не менее управлявшая обществом власть должна была реагировать. Очищение королевства от всякой скверны являлось задачей христианнейшего короля.

Привычка объяснять болезни и кончины видных людей отравлением проявилась в знаменитом и горестном эпизоде смерти Генриетты Английской, супруги брата Людовика XIV. Принцесса умерла в 1670 г. в возрасте двадцати шести лет. Заупокойная речь Боссюэ способствовала созданию ложного впечатления, что герцогиня Орлеанская умерла внезапно. Однако все, кто вникал в историю болезни принцессы, полагают, что она болела и смерть носила естественный характер. Именно это показало, впрочем, и вскрытие, произведенное по приказу короля. Пятнадцать медиков и хирургов засвидетельствовали отсутствие яда перед лицом специально приглашенных представителей Англии. Тем не менее некоторые факты породили подозрения и толки. Спустя много лет герцог де Сен-Симон написал в Мемуарах, что молодая женщина обладала прекрасным здоровьем и могла умереть только от отравления. Она и сама в какой-то момент думала, что по неосторожности выпила воду с цикорием. Поговаривали также о сложных отношениях герцогини Орлеанской с супругом, намекая на его интерес к мужчинам. По случаю второго брака Филиппа – с Елизаветой-Шарлоттой Пфальцской Людовик XIV счел даже нужным лично заверить свою невестку, что рядом с его братом ей не угрожает никакая опасность. Впрочем, в злодеянии подозревали не мужа принцессы, а его любовника шевалье де Лоррена. Генриетта добилась удаления шевалье, который затаил злобу и пытался использовать против нее людей из свиты герцога. Кроме того, будучи сестрой Карла II Стюарта, герцогиня Орлеанская могла способствовать сближению английской и французской династий. Накануне роковой болезни она как раз возвратилась от своего брата, с которым вела переговоры. Это обстоятельство порождало намеки на Республику Соединенных провинций, обеспокоенную перспективой альянса Франции и Англии. Возможно, однако, что подобные предположения имели целью отвлечь внимание двора от герцога Филиппа. Как бы то ни было, слухи и домыслы вокруг кончины принцессы Генриетты показывают, насколько тесно соединялись в сознании людей яды и жизнь при дворе. Начиналась долгая эра подозрений.

В 1673 г. скончался граф де Суассон, и подозрение пало на его супругу, племянницу кардинала Мазарини. Олимпия Манчини одно время являлась любовницей Людовика XIV и ревновала к своим преемницам в этом качестве. Особенно ее раздражала Луиза де Лавальер, но графиня якобы досадовала также и на самого короля, поскольку ее сильно разочаровал его брак с Марией-Терезией Австрийской. Обвинения против нее прозвучали в 1679 г., а в 1680 г., скомпрометированная, она покинула Францию.

В 1676 г. разоблачили маркизу Мари-Мадлен де Бренвилье. Эта дочь высокопоставленного чиновника широко использовала яд, отравляя близких родственников ради получения наследства. Она пользовалась услугами людей, которые умели, как считалось, «преобразовывать металлы», а также изготавливать отравляющие вещества. Преступления маркизы касались высокопоставленных лиц и, следовательно, затрагивали сферу политики. Подследственная призналась генеральному прокурору Парижского парламента, что в прошлом готовились покушения на Мазарини и на Кольбера (необъяснимо заболевшего в 1669 г.). Подозрение падало на Фуке, находившегося в опале уже пятнадцать лет. В число потенциальных жертв входил и сам Людовик XIV, который одно время получал письма с предупреждениями об опасности отравления. В 1675 г. король заболел, что вызвало огромную тревогу.