История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers) - [113]

Для канцлера переговоры в Пуатье являлись полуудачей в деле Бонифация VIII, поскольку Папа согласился начать расследование в Авиньоне только следующей зимой, и почти полным успехом в деле тамплиеров. Плезиан заставил Климента принять перечень собранных Ногаре обвинений, бремя много более тяжкое, чем все, что до сих пор было сформулировано против ордена Храма; отныне папским уполномоченным поручалось руководить расследованием во всех христианских странах, где орден владел командорствами.

Из-за задержки, в которой обоюдно ответственны и король, и Папа, епархиальные комиссии начали заседать только в следующем, 1309, году. Почти год томились тамплиеры в застенках, многие умерли в темницах, лишенные отпущения грехов и церковных обрядов; другие, по собственным словам Климента, «поддались отчаянию и отказались от своих мнений». И если иные, чтобы получать огонь, свечу, более обильную пищу долгой и суровой зимой, подчинились требованиям тюремщиков, можно ли этому удивляться?

Другая булла, обнародованная 30 декабря 1308 г., во время пребывания Климента в Тулузе, предавала отлучению всех, «какого бы положения они ни были <…>, не исключая епископского преосвященства», кто помогал тамплиерам советом или поддержкой. Это было весьма ясное обращение к епископам, в чьих руках оказалась бы участь рыцарей Храма. Для Климента орден Храма стал раненым животным, которое не хочет умирать и которое следует добить.

Тот же набат для тех, кто хотел его услышать, недавно отзвучал в виде процесса Гишара, епископа Труа, начавшегося в августе 1308 г.[551] Гишар, родом из скромной семьи в окрестностях Труа, сделал карьеру в Церкви и стал поверенным и доверенным человеком вдовствующей королевы Наваррской Бланки д'Артуа и ее дочери Жанны Шампанской, супруги Филиппа Красивого; благодаря ей Гишар был назначен епископом Труа в 1298 г. Два года спустя его обвинили два доносчика — один из них был шпионом Нoгаре — в соучастии в темном деле о растратах доходов вдовствующей королевы; смерть последней в 1302 г. спасла Гишара от преследований, и он вернул королеве Франции сорок тысяч ливров в возмещение ущерба. Но Жанна Шампанская никогда не простила епископа, и когда она в апреле 1305 г. скоропостижно скончалась, возможно, он плохо скрыл, сколь малое сожаление он испытывает по этому поводу. Это был человек гордый и вспыльчивый, с трудом переносивший немилость.

Папа объявил Гишара невиновным в возведенных на него обвинениях, что, казалось, закрыло дело. Но в августе 1308 г., в момент, когда Климент доверил судьбу тамплиеров епископату, епископ Труа был обвинен в более тяжком преступлении — в том, что явился причиной смерти королевы, наведя на нее порчу. Главным обвинителем стал обитавший в лесу близ Труа отшельник, который утверждал, что Гишар однажды вечером пришел в его пустыньку, сопровождаемый монахом братии св. Иакова, своим «наставником в магии», и вместе они изготовили восковую куклу, которую окрестили Жанной, потом разломали ее, прокалывая булавками тело — что должно было повлечь смерть королевы Франции, ибо епископ не скрывал личности своей жертвы. Он облегчил свою совесть три года спустя после смерти Жанны Шампанской перед бальи Санса. Поскольку было признано, что светский суд не может судить духовное лицо, бальи велел архиепископу Сансскому задержать епископа и сам выступил зачинщиком (истцом) в деле. Предположительно Гийом де Ногаре непосредственно не вмешивался в процесс Гишара, но в материалах имя его писца появляется неоднократно, как и имя его осведомителя, флорентийца Ноффо Деи, сыгравшего в этом деле ту же роль, что и Эскиус из Флуарака в деле ордена Храма.

Когда 7 октября в присутствии архиепископа Сансского и двух других епископов — все ставленники короля — начался процесс, Гишар так энергично защищался, что Курия отложила дело; после перерыва обвинители представили два списка новых обвинений, из которых один подлежал ведению Гийома де Ногаре.

Воображение королевских писцов поработало, — пишет Абель Риго, историк Гишара, — второе обвинение было, возможно, более тяжким и серьезным, чем первое <…> и теперь оно давило на епископа чудовищным грузом, странным образом вобрав в себя самые разные жалобы. Это была бесформенная груда, в которой, однако, чувствуется порядок, наведенный умелой рукой — творение изворотливого ума, пера и души тех легистов, которые теми же методами, в том же стиле одновременно преследовали рыцарей ордена Храма и память Бонифация VIII.

Обвинение представило более двухсот свидетелей, многие из которых говорили о том, что знали только по слухам, дабы доказать «публичную диффамацию»^{92} — существенный фактор во всех процессах, запущенных Ногаре. Как и все прочие, последний, после показного начала, увяз в ней, и в марте или апреле 1311 г. — дата обозначает конец влияния Гийома де Ногаре на короля — все документы и, возможно, само обвинение были переданы в Курию, где Гишар закончил свои дни в 1317 г. Что касается доносчика Ноффо Деи, то он был повешен в Париже в 1313 г. после смерти своего покровителя — канцлера. Согласно «Большим Французским хроникам», он сознался у подножия виселицы, что обвинил епископа Труа ложно.