История одной практики - [8]

— А что такое? — поинтересовалась Селена.

Я дал ей прочитать письмо. Она покачала головой и вопросительно посмотрела на меня.

— Вэнди, можешь посмотреть, чем обработали эту писульку, что наш нос ничего не чует? — сказал я. — Кстати, Свиклай камеру подписал.

— Конечно, шеф, — ответила синеволосая. — Спасибо!

Глаза ее сияли. Еще бы, алхимики — они все одержимые. А Селена продолжала на меня смотреть. Впрочем, я не торопился ей что-то объяснять, в конце концов, она предпочла Бригира мне, так имею я право на маленькую месть?

— Эрик, а ты ничего не хочешь мне сказать про чернила и мундир сержанта, позволившего себе тут вчера некоторые высказывания?

— А что, сработало? — Эрик не стал отпираться.

— Ой, дурак, — схватился я за голову. — Ты вообще понимаешь, что натворил?

Эрик захлопал глазами. Как мило! Не понимает. Наивный… ну прям как я в молодости.

— Ты только что признался, балда, — сказал я, — а между тем применение магии против должностного лица при исполнении…

— Статья шестая, параграф восьмой, вплоть до замещения в Последних Покоях, — понуро сказал Эрик. — Хотя замещение — это если привело к значительному ущербу и…

— Больше тут таких вещей не делай, — строго сказал я ему.

— А уж если делаешь, не рассказывай никому, — сказала Селена.

— Никому? — переспросил Эрик.

— Никому. А вдруг шефа с применением спецсредств допрашивать будут? Или чар? А что ты сделал-то, кстати?

— Ничего, — ответил Эрик. — Это не я. Я вообще не знаю, про что вы.

Сообразительный парнишка, на лету ловит. Я пересказал в лицах ту часть диалога с лейтенантом, которая касалась мундира и чернил, чем немало повеселил сотрудников.

— Ладно, — сказал я, когда все отсмеялись. — Смех продлевает жизнь и сокращает рабочий день, но работать все-таки надо. Селена, ты поедешь в порт. Возьми рисунок, что нарисовал мемофот и допроси капитана Волса. Эрик поедет с тобой.

— А я? — спросил Илис.

Я задумался. В конце концов, прямо мне никто ничего не запрещал. А я бываю таким несообразительным… сам себе удивляюсь. Вот насчет Бригира и Селены — ведь не сообразил же.

— А ты со мной поедешь, — сказал я. — В одно место. Можешь идти вниз вместе с Эриком, и поймайте пока двух извозчиков. Вэнди…

Алхимичка выглянула из-за ширмы.

— Судя по всему, записку обработали каким-то сложным заклинанием, которое потом еще и за собой следы подчистило, — сказала она. — Очень интересно, тот, кто это делал — большой мастер.

— Понятно. Сходи вниз, в канцелярию, посмотри, нет ли для нас корреспонденции.

— Хорошо, — Вэнди посмотрела на меня, на Селену, взяла под руки топтавшихся на пороге кабинета Эрика и Илиса и вывела их из комнаты. Молодец. Сообразительная.

— Ну как, расскажи, ты его уже укусила, да? — поинтересовался я у вампирки. — Как это было? Чем тебе вообще этот эр Ариди так приглянулся, а?

Селена де Трие, вампир, следователь-капрал Стражи

Мы ехали на извозчике в открытой коляске в порт, и я больше смотрела по сторонам, разглядывая город, чем на своего спутника, который, видимо, не знал, как начать со мной разговор. Помогать я ему не торопилась, тем более что так я больше внимания могла отдать достопримечательностям. Город большой, и пока я не успела его хорошо узнать. Конечно, ночные патрули способствовали знакомству, а Бригир — прекрасный гид, но…

У каждого города есть два лица: дневное и ночное. И это на самом деле два совершенно разных лица. Можно любить одно из них и недолюбливать второе. Ночное лицо Ицкарона мне скорее нравилось: центральные аллеи, или, по-местному, спицы[23] с наступлением темноты понемногу пустели, хотя жизнь не до конца оставляла их. Зато их полностью покидала дневная суета, менялся облик зданий, в них появлялась какая-то таинственность. На окраинах города узкие улочки казались более широкими, статуи памятников, которые попадались тут довольно часто, не сказать — на каждом углу, казались живыми, но отчего-то замершими людьми. Да, мне нравились тихие звуки ночной жизни, просачивающиеся из-за окон домов, этот шелест ночного ветра, этот серебристый лик луны…

Дневное лицо я знала хуже. Днем у города совсем другой ритм, кипящий, деловой, рабочий. Днем ярче краски, и даже запахи какие-то более насыщенные. Суета рынков, переругивания извозчиков, спешащие по своим делам люди, эльфы, гномы, зверолюды… А еще — уличные кафе, которых здесь было довольно много, не меньше, чем памятников. Хорошо присесть за столик, спрятаться под зонтом от солнца, заказать чашечку чая, а потом сидеть, вдыхая аромат напитка и чувствуя тепло от чашки в ладонях. Увы, дневная работа оставляла немного времени для такого рода экскурсий. Впрочем, я не торопилась, уж чего-чего, а во времени у меня недостатка нет.

— А почему на двери вчера была табличка про экспонаты? — Эрик наконец нашел вопрос, который мне можно было бы задать для того чтобы завязать беседу.

— А ты не слышал? Наш отдел за глаза называют кунсткамерой. Этаким музеем уродцев. Тебя разве не предупредили?

— Честно говоря, нет, — ответил Эрик. — Я про то, где практику буду проходить, узнал только у самих дверей… кунсткамеры. Я и не думал, что в отдел расследований попаду. Думал, буду улицы патрулировать и все такое.