История одной поездки - [14]

Игорь вымотался, и ему хотелось поскорей сдать товар и отправиться спать. Вдоль стены склада фирмы-грузоперевозчика, наглой, как все монополисты, громоздились кучи разномастных мешков, вокруг которых бродили скучающие челноки.

В свое время в один момент запретили брать в поезд больше тридцати килограммов и открыли эту грабительскую контору, берущую за провоз на семьсот километров по доллару с кило. Разумеется, от этого мудрого решения пострадал исключительно бедолага уфимец или москвич. С лихвой, с лихвой оплатит он все дорожные поборы, когда будет покупать все то, что мирно дремлет сейчас в мешках.

— Не знаю… может, мы зря эти кошельки взяли? — задумчиво изрек лежащий рядом Буба.

Игорь, слышавший это раз в двадцатый, отвечать поленился.

— Буба, заткнись, — не поленился Олег, лежащий чуть поодаль.

Олег, взявший таки реванш и неплохо вроде бы затарившийся, был устал, но благодушен. Фил же с Лешей добирали благодушия из бутылки рисовой водки.

Их ощущения от поездки были значительно хуже. Вика, оказавшаяся на редкость липучей особой, целыми днями преследовала Фила, неизменно настигая его вечером. Так что вчерашний ее отъезд его немало обрадовал. Не могу не отметить, что чутье Олега, чутье истинного самца, вызывает у меня глубочайшее уважение.

Ну а Леша умудрился с похмелья купить женских плащей, свободно висящих на любом мужчине, и теперь спасти его тысячу баксов могла, пожалуй, только женская баскетбольная лига.

Отмечая это печальное для всех честных челноков событие с Филом, празднующим отъезд Вики, они насосались до такого состояния, что с тоской ожидали теперь свидания с женами и КВД.

Безжалостные соратники язвили на их счет, как могли. К сожалению, надо отметить, что к концу китайских мучений челнок доходит до крайней степени скотства и самоотвращения.

Собственное тело, грязное и потное, становится ему противно, злоба и раздражение, порожденные гражданами Поднебесной, ищут выхода и, увы, конечно же, его находят.

— Олег, выпить не хочешь? — протянул Фил пластиковый стаканчик.

— Вообще-то хочу, — Олег с наигранной осторожностью принял водку, — а это, случайно, не твой стакан?

Фил стоически промолчал, скривив губу.

— Игорек, ты не знаешь: через стакан заразиться нельзя? — издевающийся Олег изображал озабоченность.

— Ну, это смотря, что у них, — подыграл Игорь, — вообще, говорят, сифилис сейчас бытовым путем не передается, опять же водка дезинфицирует… хотя я бы не рисковал.

— Да? Ну, ладно, я тогда лучше из бутылки хлебну.

— Мужики, хватит стебаться, без вас тошно, — скривился Фил.

— Никто не стебется… — Олег сделал основательный глоток из бутылки, — пивка дайте, — прохрипел он, протягивая руку. Запив и передав Игорю бутылки, он продолжил:- Никто не стебется, все вам сочувствуют. Хочешь, я тебя познакомлю с хорошим венерологом? За полгода на ноги поставит.

Глотнувший и запивший Игорь поддержал:

— Вообще, думать надо было вчера. Продажный секс, какой позор! Вы хоть знаете, что изменять жене нехорошо? Это послужит вам хорошим уроком, особенно, Леша, тебе. Ну, я еще понимаю, этот распутный пацан… но ты, взрослый мужик, отец двоих дочерей… не ожидал от тебя, не ожидал…

— Да ладно, ребята, чего вы каркаете, — заговорил простодушный Леша, — может, еще обойдется.

— Ну как это обойдется, — сочувствующим тоном сказал Игорь, — сифилиса-то, может, и не будет, но трихомоноз наверняка. Хорошо еще, если не китайский триппер.

— Да, у нас же его лечить не умеют, — плясал на костях Олег.

— Идите на хер, — слегка разозлился Фил.

— Какая однобокость: нам на хер, проститутке на хер… Как мы там все поместимся?

Неизвестно, до какой степени дошло бы это измывательство, если бы к ним не подошел некто, судя по недешевой кожаной куртке, толстенной золотой цепи и общей развязности облика, москвич.

— Мужики, прикурить не будет?

— Держи. — Олег кинул зажигалку, и она, описав красивую дугу, приземлилась в руке москвича.

— Спасибо. Ребята, а вы откуда? — начал он обычный скучающий челночный треп.

— Из Питера, — поддержал беседу Буба, — а вы из Москвы?

— Точно. А как догадался?

— Да вон у вас куча какая, сразу Москву видно.

— Да ладно, у вас тоже не мало. Молодцы, смотрю, одинаковые пакуете? — сказал он, похлопывая по мешку.

— Ну, мы друг друга не первый день знаем, на хрена нам эти разборки?

— Мы раньше тоже по среднему проходили, но как началась эта херня: у меня мешок меньше… у нее больше… Теперь каждый свое вешает, и, блин, ведь главное, всем же хуже. Все из-за наших баб визгливых. У вас, я смотрю, одни мужики?

— А на фиг они нужны? Таскать еще за них.

— Чего таскать? — не понял тот и округлил изумленный глаз. — Вы что, сами грузить будете?

— Ну не здесь, конечно, во Владике, на вокзале. Там грузчики совсем борзые. Олежка, сколько они в прошлый раз хотели?

— Совсем охренели, по двадцать баков. Я этот мешок за двадцать баксов до Питера донесу, не то что до вагона.

— Мужики, так же надорваться можно. У меня здесь тонны три, как я их на себе-то попру?

— А чего? Скинули с КамАЗа в тележки, потом в вагон закидали. Нормально.

— Да, ребята, молодцы… ну да я смотрю, вы молодые все.

Беседа еще долго текла подобным же образом, касаясь недобрым словом таможенных и железнодорожных тарифов, надоевшей местной шпаны и другой гадости. Как мне ни горько это признавать, но промелькнули в разговоре и некоторые откровенно расистские высказывания.