История одной компании - [25]

Огни встречных машин ослепляли Яшу, и он старался смотреть только вниз и держаться правее. Сиденье чужого велосипеда было ему низко, поэтому ступни почти не работали, и он чувствовал, как они деревенеют. «Не хватало только, – думал он, – отморозить ноги в начале мая. Но кто знал, что будет такой холод? Я же мог свернуть на любое шоссе вправо и через пять минут очутиться на железнодорожной станции». Но, во-первых, в темноте было трудно различить дорогу (пришлось бы сбавить ход, а он уже втянулся в ритм движения), а во-вторых – и это главное, – он знал, что не свернет. Раз он сел на велосипед, то доедет до Москвы, хотя дождь пляшет в тусклом треугольнике, как на стальных проволоках, да и сам он уже мало верит, что доберется до освещенных улиц и что его не собьет какой-нибудь ослепленный грузовик. Но раз он сел, то доедет!

Время для него перестало существовать. Он тупо крутил педали и изрядно удивился, оказавшись на Кутузовском проспекте. Он затормозил у первого светофора, встал на ноги, и ему показалось, что они какие-то чужие, что, сидя на велосипеде, он чувствовал себя более уверенно, чем стоя на земле.

Соседка даже вскрикнула, когда открыла ему дверь. Подойдя к зеркалу, Яша увидел черную незнакомую физиономию.

Он принял душ, переоделся. Что дальше? Заниматься не хотелось. Он включил радио, поймал американский джаз. Слышимость была плохая. Пришлось выключить. В доме напротив, в двух освещенных окнах суетились пожилые супруги. Хотя толстая женщина не вызвала у него никаких эмоций, он позавидовал ее мужу: его всегда встречает жена, накрывает чай. Разговор о том, о сем. А он, Яша? Опять проблема вечернего одиночества. Зачем человек женится? Наверное, чтобы не быть вечерами одному и не ходить из угла в угол. Ежевечерние прогулки по пустым улицам в смутной надежде о встрече случайной надоели. Позвонить ребятам? Черта с два их сейчас найдешь.

Но они нашли его сами. Яшу позвали к телефону, и голос Медведя сказал:

– Дома? Странно. Что делаешь? Ничего? Отлично. Сейчас придем.

И сразу побоку все мрачные мысли. Теперь он перебирал кассеты и прислушивался, не раздастся ли условный звонок.

Пришли Медведь, Ленька, Барон. Даже принесли вино.

– Вот это жизнь! – только и мог сказать Пятерка.

– А знаешь, почему? – сказал Сашка. – Сегодня вдруг сообразили, что скоро кончим институт.

Позвонили Маше. Юрка был в театре.

– Он вечно в театре, – сказал Сашка. – Ответственная роль: физкультурный парад за сценой.

– Ну и хорошо, – сказал Ленька. – А то приперся бы с женой. Артист сейчас в одиночку не ходит. Сразу началось бы: «Юрочка, Машенька, девочка, миленький». Фу, противно!

Руслан был дома, но ответил, что Алла ведет его куда-то к знакомым.

– И какие-то вонючие гости тебе дороже ребят? – спросил Медведь.

В трубке послышался тяжелый вздох:

– Женишься, Мишка, не так запоешь!

Яша принес стаканы и несколько плавленых сырков. В холодильнике оставались еще сырники, но Яша подумал, что ребята все равно не поймут, а ему наутро пригодится.

Сначала злословили о «женатиках». Юрке доставалось больше всех, Аллу хвалили.

– Такая женщина, уму непостижимо, – сказал Ленька.

– Да, Звонку здорово повезло! – сказал Мишка.

– Ребята, я видел, как он на нее смотрит, – сказал Пятерка. – Это – зрелище.

– Загоняет она парня, – сказал Сашка. – Он вкалывает, как волк, а в институте на второй год остался.

– Плохо, – сказал Медведь, который вообще быстро менял мнения. – Ты говорил с ним?

– А что толку? – сказал Сашка. – Знаешь, у Звонка всегда видно по глазам, как он реагирует на твои слова. Говори с ним о чем угодно, глядит на тебя прямо. Заговори про Аллу, словно шторы на глаза опускаются.

– Брось, – сказал Ленька, – она из него человека сделает. Он уже ходит в костюме и при галстуке.

Против этого возразить было нечего, ибо Звонок в костюме и галстуке представлял собой явление поразительное.

Еще о чем-то говорили, потягивая вино, пока Мишка не вспомнил старую песню.

Жил один студент на факультете.

О карьере личной он мечтал,

О карьере личной, о жене столичной,

Но в аспирантуру не попал.

Тут все расчувствовались и стали говорить, что студенческие годы кончаются, скоро мы разъедемся и все-таки было здорово, а главное, мы были вместе. И вконец размякший Пятерка поднял последние полстакана.

– Мужики! Когда-нибудь, сидя где-то в Тьмутаракани тоскливым зимним вечером, вы захотите повидаться. Но увы… Словом, тогда вы поймете, как мы нужны друг другу. Я не могу представить нас толстыми, равнодушными людьми, замкнутыми в орбите своих дел. Мне кажется, что бы с нами ни случилось, мы всегда останемся Медведем или Майором, Бароном или Звонком и в трудное время придем друг другу на помощь. Слишком многое нас связывает, и нет ничего, что бы разделяло. Я пью…

– …за женщин, пью за ковбоев, за крошку Мери, за нас обоих!

Сашка не смог выдержать торжественной минуты и вставил строчку из детской пиратской песни. Но его не поддержали.

– Дурак, – сказал Медведь. – Человек серьезно, а ты…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Старые, поношенные детские ботинки, разноцветное женское белье, рваные брюки, винты, молотки, гвозди, пустые бутылки, куски олова – все было разложено на длинных прилавках, все продавалось по десятке. Но попадались и шерстяные кофточки и нейлоновые блузки, а у мехового полушубка Ленька даже остановился. «Умные люди сейчас думают о зиме. Но тысяча рублей! Это больше моего месячного заработка. Отпадает».