История одной компании - [19]

– Садись.

Она села рядом с ним, еще ничего не понимая, а он уже погнал по осевой, обходя таксистов, проскакивая на желтый свет, резко тормозя у перекрестков.

– Откуда у тебя машина? – наконец спросила она.

– А что ты обо мне знаешь?

– Ничего. Слушай, подожди… Ты серьезно?

– Да. У него что?

– «Москвич».

– Номер помнишь?

– Узнаю.

– Отлично.

Они были уже у Поклонной горы.

– Ты очень быстро ведешь. Тебя не остановят?

– «ЗИЛ». Государственная машина. Ездит только большое начальство.

– А ты?

– А я просто шофер у начальника.

– Ах, вот как. Я думала, ты учишься.

– Учился, а теперь работаю.

Когда он лихо вывернул из-за автобуса, Алла вскрикнула. Потом была маленькая пробка из-за двух грузовиков. «Победы» и старые «Москвичи» тащились за ними. Он обошел их по левой стороне.

– Частники проклятые, – сказал он, – ездить не умеют.

– Слушай, Руслан, – сказала она, – тебе не попадет?

– Это не твое дело.

Итак, человек, о котором он думал каждую ночь, человек, к которому он хотел прийти, упасть на колени и сказать: «Делай что хочешь, презирай, издевайся, но разреши хоть видеть тебя» (конечно, он никогда б этого не сделал, но мечтал, что когда-нибудь сделает), – этот человек теперь сидит рядом и посматривает на него почтительно и даже с испугом. Все-таки скорость сто – сто десять. С непривычки, наверное, в самом деле страшно. Сейчас он чувствовал свою власть над ней.

– Где ты раньше учился?

– В мясо-молочном. Холодильные установки. Надо было куда-то поступать. А с моими средними способностями… И то говорили: повезло. Сколько народу вообще никуда не попало!

– А теперь?

– Ушел после третьего курса. В «ящик». Перевелся на заочный в автодорожный. Специальность мне нравится.

Тут он подумал, что вроде бы оправдывается. Начинается детский лепет. Нет, нельзя терять позиции. Ну-ка, попробуем, грубо и уверенно.

– Только тебе все это ни к чему. Ты репетируй тексты. Скоро догоним.

Она хотела что-то сказать, но промолчала. «Так, – подумал он, – надо развить успех».

– Открой этот ящик. Там сигареты и спички. Закури сигарету и передай ее мне. Так, порядок.

Кажется, она поняла его. Но ничего, приняла условия. Он искоса наблюдал за ней. Теперь она смотрела только вперед. «Ждет, – подумал он. – В конце концов ей на меня наплевать. Ну, взял маленький реванш».

– Белый «Москвич». Этот, – сказала она и достала из сумочки пудреницу с зеркалом.

Он засигналил и начал прижимать «Москвича» к обочине.

– Ты с ним поедешь?

– Подожди меня, – сказала она.

Он добросовестно перечитывал старую «Вечерку», Разводы, объявления, защита диссертаций, список редакционных телефонов. Потом взял путевой лист и написал: «Пятый рейс. Клебанова на дачу». Хотя Клебанов остался в городе. И в шесть машина должна быть в гараже. Ничего, как-нибудь выкрутимся. Выясним отношения с завгаром. Что-нибудь наврем.

Он поправил зеркало. «Сцена у фонтана» продолжалась. Она стояла, опершись на радиатор «Москвича». «Новая машина», – отметил Руслан. Только что получил, наверное. Таким всегда везет. Лучшие девушки. Обыкновенная история. Разные судьбы. Прямо по названию кинофильма. «Но пришел другой с суммой золотой, разве можно спорить с богачами? И она ушла, счастье унесла, только скрипка плакала ночами». Вот что мы знаем. Ты на что надеялся? Сейчас она уедет. А ты повернешь. Ну, держись. Машина – это здорово. За рулем все забываешь. Таким все достается. Ишь, какую будку отъел. Ладно, кончай нападать на заслуженного деятеля искусств, а он, наверное, заслуженный, меньше Алла не выберет. Что ты ей можешь предложить? Свою жалкую зарплату? Инженер через четыре года? Велика честь. Вот он хватает ее за руки. Сейчас бы подойти и монтировкой между глаз. И увести пораженную женщину за собой. Кадр из детективного фильма, А зря ты к нему придираешься. Может быть, хороший мужик. И не такой уж он толстый. Нормальный. И глаза у него хорошие. Как на нее смотрит. Где уж тут устоять! Кажется, девочка сдалась. Где моя «Вечерка»?

– Едем!

Она садится рядом с ним.

– В Москву. Теперь можно спокойно. Несколько лет назад Руслан обязательно раскрыл бы рот. Но сейчас он только прикусил язык, а на лице, наверно, ни один мускул не дрогнул. Едем – так едем. Мы люди привычные, с нами не разговаривают. Плачет? Нет. Достает его сигареты, закуривает. А курить она, между прочим, не умеет.

Что же произошло? Мчаться шестьдесят километров сломя голову, чтобы поговорить полчаса о погоде? Но ты сиди и молчи. Это твой единственный шанс. Она ждет, что ты ее спросишь. Надпись на борту грузовика «Соблюдай дистанцию». Вот именно. Он остановился около ее подъезда. Выключил зажигание. Теперь ручной тормоз. Что бы еще придумать? Да, посмотреть этак деловито в путевой лист.

– Руслан, ты меня любишь?

Это называется, молчала всю дорогу. Спокойно, Руслан, без эмоций.

– Конечно.

И снова в путевой лист.

– До свидания.

– Салют!

И сразу ходу, пошел, на третью передачу.

В одно из воскресений он вернулся из библиотеки часов в семь. «Позвоню ребятам, пойдем куда-нибудь. А то совсем дошел». Открывая дверь, он услышал, что мать с кем-то разговаривает. Между шкафом и стеной была занавеска. Этим создавалась иллюзия второй комнаты или хотя бы прихожей. «По телефону? Нет, какой-нибудь гость». Он отодвинул занавеску.