История одного предательства, одной страсти и трех смертей - [22]
— Да поможет нам Господь, — торжественно сказал он, поворачиваясь к Магде лицом. — Жизнь снова показала бедному священнику, который служит тем, кто еще более беден, как суров наш мир. Он состоит из страданий, голода, одиночества. А главное, Магда, из мук бесчестия, из прекрасных и глупых мук, выдуманных людьми, словно им не хватает того, что у них уже есть. Итак, быть может, ты права. Я не знаю… Если тебе кажется, что так будет лучше, отправь Павлину в клинику «Милосердие» в Пирее. Все жительницы Спетсеса знают, где она находится. Даже если, с Божьей помощью, не все в ней побывали…
— Все это должно навсегда остаться в твоем сердце, отец мой.
— Навсегда и останется, — сказал Космас. — Разве я предал тебя, когда семнадцать лет назад ты мне открылась? — И добавил: — Несмотря на то, что тайна твоя была для меня тяжелой ношей. Kirie eleison, с нами милость Господня.
Священник встал. Магда поклонилась, поцеловала ему руку и вышла из церкви.
На обратном пути Магда думала о наказании, которое Господь посылает брату и сестре, родившим совместное потомство, чтобы найти в себе силы по возвращении домой ранить свою дочь как можно больнее.
— Твой будущий ребенок — незаконнорожденный, — сказала она Павлине с каменным лицом. — Он будет жить в стыде, в унижении, в болезнях. А во что превратится наша жизнь? Разве ты можешь позволить себе стать матерью? Что будет со мной? Ты должна избавиться от этого ребенка!
Павлина ждала этих слов. Когда в начале октября у нее началась рвота, она подумала: «Ничего прекраснее со мной произойти не могло. И все остальное неважно».
Она посмотрела на мать и медленно, с расстановкой произнесла:
— Ты знаешь, мама, как я люблю тебя… Кроме тебя, у меня никого нет. Но этого ребенка я люблю больше всего на свете. Больше тебя, больше жизни, больше всего в этом мире. Больше, может быть, чем я любила папу. Никто не притронется к моему животу.
Тем же утром, немного позже, Магда вернулась в церковь Святого Спиридона.
— Она отказалась, не так ли? — спросил священник.
— Да…
— Я этого ждал. Я ее знаю, твою Павлину. — Он чуть заметно улыбнулся. — Есть, конечно, некоторые обстоятельства…
— А если открыть ей, что он ее брат, это ее не переубедит, как ты думаешь?
— Ты ничего ей не скажешь, Магда, — произнес Космас не терпящим возражений тоном. — Это ничего не даст.
Космас прослужил двенадцать лет священником в Трикале, своем родном городке. Множество детей родилось там от сестер и братьев. И каждый вырос нормальным и здоровым.
— Господи, спаси и сохрани. — Магда перекрестилась.
— Да будет так, — сказал священник, поднялся со скамьи и добавил: — Приходи ко мне часам к пяти, обсудим дела наши грешные. А я тем временем буду думать, что делать.
— Спасибо, отец Космас, — сказала Магда.
— Буду думать и молиться, само собой, — уточнил священник.
До полудня отец Космас был занят с прихожанами. На этот раз собеседование с ними оставило у него ощущение фальши. Разговор напоминал череду тщательно, до автоматизма отработанных движений в хорошо поставленном балете. В двенадцать тридцать Космас вышел из церкви и направился к доктору Михалису, единственному на острове врачу. Его одноэтажный дом, маленький, квадратный и без сада, стоял у дороги к Старому Порту. Когда пришел священник, в гостиной сидели три человека, четвертый находился в столовой, служившей одновременно приемным покоем. Как обычно, раздвижная дверь, делившая две комнаты, оставалась приоткрытой.
— Я не могу вылечить тебя от преклонного возраста, Коста, — говорил доктор пациенту. — В семьдесят два года у всех суставы болят. Это нормально.
Потом он пригласил отца Космаса.
— Что тебя привело? Ты же никогда ко мне не ходишь…
Космас кивком показал на дверь. Михалис небрежным жестом прикрыл ее, но священник встал и задвинул поплотнее.
— Что случилось? — спросил доктор. — Ты плохо себя чувствуешь?
Космас выдержал паузу, потом спросил вкрадчивым голосом:
— Помнишь семью из Афин, о которой ты мне рассказывал год или два назад?
— Да. И чего ты от них хочешь?
— Они по-прежнему ищут ребенка?
— Да, я уверен… Двух недель не прошло, как они мне опять об этом писали.
— Писали, говоришь? Из Афин? Давно ли из Афин пишут на Спетсес?
— Извини, я перепугал… Они мне об этом сказали, когда приезжали дом на зиму закрывать.
— Доктор, это не праздное любопытство. И я не хочу даже знать, кто они, но имей в виду, скоро появится ребенок, которого нужно будет усыновить.
Космас решил скрыть то обстоятельство, что родители приходятся друг другу братом и сестрой. Сказать об этом — значило бы нарушить тайну исповеди, а также поставить под вопрос усыновление ребенка. Магда и ее дочь уже сурово наказаны, стоит ли наказывать еще и ребенка?
Священник задумался: никто не пишет писем из Афин на Спетсес — это правда. Зачем искать ребенка на Спетсесе, если ты живешь в Афинах? Кто эти люди, знакомые Михалиса? Афиняне? Богатые буржуа из Патраса или Волоса, предпочитающие иметь дело с сельским врачом, а не со столичными акулами медицины? Иностранцы? Скорее всего, иностранцы… Поэтому-то они и писали доктору…
«В конце концов, — решил Космас, — это меня не касается. И чем, собственно, плох ребенок со Спетсеса? Люди здесь более здоровые и более честные, чем в Афинах. Михалис предлагает быстрое решение сложной проблемы, человек он надежный».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».