История одного оборотня: Я не полукровка! - [9]

Мне предстояло вернуться в окружение, где меня теперь будут воспринимать совсем по-другому. Можно даже не сомневаться в этом. Как поведали вчера ребята, слухи уже поползли, и сегодня только ленивый не будет об этом знать.

Что ж, я пытался настроить себя на самое худшее, чтобы потом не расстраиваться. Необходимо было собираться на занятия, для меня их никто не отменял. Но продолжал сидеть у окна, не имея малейшего желания куда-либо двигаться. Потом все же встал, относя чашку в мойку, но опять уселся за кухонный стол, оттягивая неизбежное. Уткнувшись лбом в сложенные на столе руки, разгонял мрачные мысли, но никакое самоутешение не помогало. Однако, вечно прятаться в комнате тоже не выход. В таком случае лучше было сразу убраться домой.

Не дождутся! Это означало бы поражение и признание нацепленной на меня метки. Если они хотели войны, то они ее получат. Не стоило дразнить волка, приемника стаи!

Такие рассуждения взбодрили меня и придали уверенности. И тогда я принялся собираться на учебу, хоть и пропустил первое занятие. Одеваясь, решил надеть синюю толстовку с капюшоном. Не пропадало желание спрятаться от всех. И прихватив рюкзак, вышел в коридор. Там уже никого не было — все давно на учебе.

Каждый, если не занимался обучением, находил себе какое-то другое занятие. Хотя основное - учеба, именно для этого поступали сюда. Прогуливали редко, да и негде было. Все были всё время на виду у преподавателей и ответственного за нас персонала университета, так называемых смотрителей, следивших за тем, чтобы мы не поубивали друг друга и не калечили беспричинно. Существ, подобных нам, трудно держать под контролем. И только организация нашего сообщества, сформировавшаяся за тысячелетия, позволяла сохранять в повиновении такое количество агрессивного молодняка. Младшие обязаны подчиняться старшим. На время учебы вся жизнь студентов крутилась на университетской территории, покидать которую запрещалось — вокруг находился мир людей. Для них универ существовал, как частное закрытое учебное заведение для проблемных подростков: въезд по пропускам, вооруженная охрана, видеонаблюдение. Все как на режимном объекте. Конечно, волка, способного взбираться на пятиметровую стену с разбегу, это не могло удержать, но любопытствующих и желающих заглянуть сюда отпугивало. Кто-то даже считал, что это тюрьма. Но за стеной для нас все было обустроено красиво и уютно, почти как дома.

Закрывая за собой двери, я обнаружил прикрепленную на них бумажку, которую не заметил сразу. Оторвав ее, увидел карикатурный рисунок: волк с человеческой головой и надпись «Полукровка». Это вызвало у меня вспышку гнева и произвольное рычание. Вот оно началось — травля и унижение.

Обнюхав бумагу и учуяв собачью мяту, понял, что автор сего послания позаботился о скрытии следов. Для сравнения с теми же красками, собачья мята делала все запахи серыми, словно обесцвечивая их. Яростно скомкав бумажный клочок, я достал из кармана зажигалку, которую привык таскать с собой. Не знаю почему, но часто носил ее с собой, хоть оборотни обычно не курят. Запах табака и дыма приятен в слабой концентрации, но не тогда, когда твое тело горит изнутри. Подобное очень вредно для нюха и нагружает организм лишней регенерацией. Однако находятся те, кто отваживается на такое, не щадя своего тела. А уж курящие люди, и при этом больные, имеют отвратительный запах. Щелкнув зажигалкой, я поджег бумажку, удерживая ее на ладони до конца, пока огонь не сожрал всю. Стиснув зубы от боли и игнорируя ожоги, наносимые огнем, я выронил пепел из руки на пол.

Подняв глаза, увидел стоявшего в коридоре парня с моего курса, но не из моей группы, смотревшего на меня с разинутым ртом. Увлеченным сожжением ненавистной бумажки, я и не заметил, как он появился. Сжав в кулак обожженную ладонь, я молча прошел мимо него с равнодушным видом, подавляя терзающую руку боль. А парень так и стоял, провожая меня изумленным взглядом. В одном я не сомневался — он был в курсе вчерашнего инцидента.

Что такого, спросите вы? Не смотря на то, что мы, оборотни, имеем способность к стремительной регенерации ран, нам так же больно, как и людям, когда получаем повреждения. И ни каждый готов терпеть эту боль сознательно. А я сжёг бумагу у себя на ладони дотла, терпя всю боль, которую причиняло мне это действие.

Остановившись на крыльце, я разжал руку, чтобы осмотреть повреждение. Кожа была, как новенькая — пока спускался вниз со второго этажа и выходил из корпуса, ожог исчез. Что порадовало меня, убеждая, что я никто иной, как настоящий волк. Не всем оборотням дано такое быстрое восстановление. А те раны от наручников, видимо, были довольно сильными, что заняло больше времени на заживление. Достав платок, я вытер черную от копоти ладонь.

Проклятье! Из-за всего этого я в который раз начал сам искать в себе подтверждения своей чистокровности. Мои недоброжелатели добились своего, заставив сомневаться в самом себе. Ничего подобного никогда не случалось за неполных пятнадцать лет моей волчьей жизни. Это немного пошатнуло мой боевой настрой. Тяжело вздохнув, я двинулся по дорожке, ведущей к учебному корпусу.