История одного крестьянина. Том 2 - [142]

Я уже рассказывал вам про доктора Швана, который вместе с нашей экспедицией хотел отплыть в Египет. Так вот славному этому человеку не повезло: прибыл он слишком поздно, когда все хорошие места были уже розданы. Через несколько месяцев, возвращаясь из Парижа, он снова заехал к нам и рассказал об одном удивительном открытии, которое, по его словам, явится необычайным благом для человечества. Но чтобы понять все значение этого блага, надо представить себе, какие опустошения производила у нас оспа до 1798 года. Это было страшно! Болезнь вспыхивала то в одной деревне, то в другой, она распространялась со скоростью пожара, и все содрогались от ужаса, а особенно отцы и матери.

— Вот она, объявилась! — говорили люди. — К нам приближается… Столько-то заболело… Такая-то женщина… такая-то девочка изуродованы… А такой-то окривел… А такого-то просто не узнать… Столько-то народу умерло, столько-то стало глухими, столько-то ослепло!..

Ах, какая была паника!

А потом через несколько недель бедные девушки и женщины, дотоле свежие и беленькие, появлялись в полном отчаянье, смущенно прикрывая лицо платком. Только по голосу их и можно было узнать.

— Боже мой! Да ведь это же Катрина… А это — красотка Луиза… А это Жакоб из такой-то деревни… Боже мой, надо же такому случиться!

Сколько таких несчастных видел я у нас в лавке! А сколько обещаний жениться было нарушено — можете мне на слово поверить.

Но больше всего жаль было детей. Поговаривали о том, чтобы нарочно их заражать. Когда оспа объявлялась в каком-нибудь месте, люди говорили:

— Пойдите туда, положите вашего ребенка рядом с больным — он тогда не так сильно болеть будет… Да к тому же — легче потерять маленького, чем схоронить большого!.. И кожа у детей нежнее, скорее заживает!

Мне самому говорили это сотни раз. И правильно говорили. Но представьте себе на минуту несчастного отца, который отправляется к больному с ребенком на руках; представьте себе, как он несет крошку, как прижимает к своей груди, а сам думает:

«Нет!.. Не сейчас!.. В другой раз… Еще успеется!..»

И, вернувшись, говорит старикам, которые со страхом его дожидаются:

— Знаете, дедушка или бабушка, не хватило у меня на это духу. Пойдите-ка вы с ним сами.

А старики тоже думают:

«Правильно он сделал… По-нашему, тоже лучше подождать!»

И ждали. А потом вдруг оспа объявлялась в городе — у тебя самого или соседа… После голода это было самым страшным бедствием, какое я помню. Три четверти жителей, — особенно в деревне, где легко простудиться, — были обезображены.

Раза два или три Шовель говорил мне, чтобы мы заразили малютку Аннету, но я не хотел это делать, да и Маргарита тоже.

Что же до Жан-Пьера, то я говорил себе:

«Ну к чему мужчине красота… Надо нам сходить в Сен-Жан или в Генридорф, там сейчас как раз оспа — и не очень свирепствует…»

Но всякий раз, перед самым уходом, мужество покидало меня.

Словом, когда ко всем нашим тревогам и неприятностям — тут и новые законы, лишавшие нас всех наших прав, и боязнь новой войны, — прибавилась еще и оспа, это было уж слишком.

Заражать своих детей мог лишь тот, у кого сердце жесткое. Нашим детям было тогда три и четыре годика, и я предпочитал положиться на милость божию, авось пронесет, ибо доводы Шовеля не казались мне такими уж бесспорными.

Тут, как я уже вам говорил, приехал к нам из Парижа доктор Шван. Да проживи я двести лет, никогда не забуду, как он рассказывал про новое открытие, сделанное в Англии, — про прививку «коровьей оспы». Он объяснил, что это — такие выжимки из коровьего вымени; детям делают укол, вводят в тело жидкость, и она спасает от болезни. Обнаружил это один английский доктор по фамилии Дженнер, который вот уже пятнадцать лет делает прививки; он проверил свое открытие на множестве народу — все подтвердилось. Да и вообще те, кто находится при коровах, — женщины, которые доят их, ухаживают за ними, — вечно ходят с нарывами на руках, но оспой никогда не болеют.

Сердце мое переполняло желание поверить ему. Я смотрел на наших детей и думал:

«Ах, если б это было правдой!.. Ах, если бы это в самом деле было так!.. Тогда, мои детки, вы на всю жизнь остались бы такими, как сейчас, и сохранили бы свои розовые щечки, ясные голубые глазки, пухлые губки и нежную кожу!»

Маргарита смотрела на меня, и по лицу ее я видел, что она думает о том же.

А Шовель все расспрашивал нашего гостя: ему хотелось знать поподробнее. Шван, любивший поговорить, как все старые ученые, охотно рассказывал об открытии: он читал обо всех проделанных опытах, просмотрел все описания, все свидетельства, — словом, он считал, что это дело верное. Тут вдруг Шовель воскликнул:

— А ведь я знаю эту болезнь у скота — она совсем не опасна. Я наблюдал ее не раз на вогезских фермах, там, где скотный двор находится у реки, в сыром месте. На теле у коровы выступают такие большие белые нарывы.

— Совершенно верно, — сказал Шван и принялся описывать эти нарывы, так что под конец Шовель снова воскликнул:

— Вот, вот! И жидкость в них прозрачная, как вода. Ей богу, если б у меня не было оспы, после всего, что ты, Шван, мне рассказал, после всех этих опытов и стольких подтверждений, я немедля привил бы себе коровью оспу.