История о железной лошади, а также о том, как можем мы ее познать и навеки измениться от встречи с нею - [6]
Примерно через пятнадцать минут женщина, которую он увидел этим утром на выходе с вокзала Черинг-кросс, появляется со стороны перекрестка с Харроу-роуд, вперевалку пересекает улицу и, пройдя в одну из «арок», исчезает за стеной. Солнечный свет плещет по тротуару. Струи дождя, словно мойка на парковке. Не задумываясь, Эфеб покидает дом и бросается следом. «Арка» исчезает уже в тот момент, как он проходит под нею. Ему чудится, что он пробивает телом некий материал, промежуточный по свойствам между деревом и камнем, потом иной, не промежуточный ни между тем, ни между другим, и наконец, какую-то мембрану, на миг эластично облекшую лицо.
Он в саду. Тропинки расходятся во все стороны по просторным лужайкам между высоких изгородей, среди подстриженных деревьев и патио, вымощенных черными и белыми плитками в подобии шахматной доски, среди серых каменных чаш и тяжелых статуй. В этот обескураживающий идеальный миг Эфебу кажется, что он волен отправиться куда угодно. Издав крик восторга, он рвется вперед, падает во все стороны одновременно, мгновенно и бесконечно долго, лишь затем, чтобы обнаружить, к своему разочарованию, что сама эта привилегия привела его после выполненного упражнения в одну-единственную сторону.
Дом пуст во всех смыслах, доступных его восприятию.
Хотя ковры убраны, остались странные предметы мебели — складной столик, старомодный бронзовый кранец или деревянная гладильная доска, сложенная в углу так, что она очертаниями напоминала насекомое, — словно здесь еще кто-то из обитателей появляется.
Он видит женщину, за которой гнался. Она стоит очень прямо, в прежнем мареновом пальто, смотрит в эркерное окно комнаты верхнего этажа; он видит ее через приоткрытую дверь, тяжелую и обшарпанную, с лестничной площадки. Ее монолитный плотный силуэт очерчен светом, который льется на голый паркет комнаты и преображает его, выхватывая культурные слои пыли под кремовым плинтусом. Он знает, что, если сейчас пересечь комнату и выглянуть в окно ей через плечо, там не будет ни Северного Лондона, ни его собственного дома. Свет замораживает его, заставляет застыть, точно перед фотовспышкой, и это именно тот жаркий серебристый свет, какой изливается на плотные деревья по ту сторону долины, придавая им сходство с гигантскими глыбами, толстыми наростами и занавесями мха, которые часто можно увидеть в орнаментальном обрамлении водопадов в старых садах.
— Из всего, чем оно может быть, — четко произносит голос, — реализуется лишь одно.
Тут за трехсекционным эркерным окном пролетает белая птица, и тень ее мелькает, перечеркивая удлиненные световые прямоугольники на стенах комнаты: первый пересекает слева, а покидает справа, и третий в том же направлении, но лишь затем перелетает центральный справа налево и исчезает.
— Реализуется лишь одно.
Эфеб понимает, что должен переступить порог комнаты. Покинуть мгновение, в котором оказался. Но не успеет он это сделать, как женщина должна будет обернуться: на ее плечах череп лошади. Не голова, а именно череп, совсем непохожий на голову живой лошади; и огромный искривленный костяной клюв, чьи половинки сходятся лишь у самого кончика, исторгнет слова.
— Ах ты чертов клочок бумаги, — должна она его пожурить.
И лишь после этого ему позволено будет войти.
— Ах ты чертов клочок бумаги.
10. ИЕРОФАНТ, представляющий «осознанно вызванную оккультную силу»
Путешествия окончены.
Эфеб, возвратясь в гостиную своего дома и сделав себе очередную чашку кофе, разместил на фанерном столике — рядом с незавершенным раскладом Таро, Шутом, что представляет его самого, а также объектами поиска, — еще девять карт. Для каждой карты изначального расклада, обнаруживает он, имеется альтернатива, с которой он доселе не сверялся.
Эти слепые, некоммуницирующие друг с другом карты придают его странствиям альтернативные трактовки, а равно — иные смыслы для него и для нас. Например, вместо Колесницы он теперь выбрал Эон («Бог разрушил старую Вселенную и слишком много всего узнал, чтобы построить новую»). Взгляни он тогда в противоположное окно поезда, увидел бы только, как маленький ребенок с соплями под носом едет на пластиковом трехколесном велике через сорные травы, мимо куч засохшей грязи и старых гипсокартонных плит в саду за свежевозведенным социальным жильем где-нибудь в Мидлэндсе. Имитируя скорость, ребенок яростно перебирает ножками, а открытым ртом издает непрестанный визгливый крик, подобный реву реактивного истребителя в вышине: Нннннаааааааа!
Вот альтернативные карты, выпавшие ему, в порядке появления:
Девятка Дисков; Шестерка Жезлов; Четверка Мечей; Эон; Десятка Дисков; Туз Мечей; Дьявол; Принцесса Жезлов; Фортуна. Осталась только карта, представляющая его самого. Это Рыцарь Мечей. Когда он переворачивает ее, Шут, которому она явилась на смену, обугливается и сворачивается в труху, словно под мощным тепловым или световым лучом, исчезает в ароматном дыму! Он слышит, как лошадь негромко повторяет:
— Из всего, чем оно может быть...
Эфеб прошел инициацию и задумчиво улыбается. Рядом с Любовниками кладет Четверку Мечей. Вспоминает шепот девушки в ночи:
Майкл Дж. Гаррисон — британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм.Майкл Кэрни, гениальный ученый, разработчик квантовых компьютерных систем и по совместительству — серийный убийца. Когда-то он увидел Вечность и не смог развидеть.Серия Мау Генлишер — пилот K-рабля «Белая кошка», уникального аппарата, созданного при помощи инопланетных технологий. Когда-то она увидела звездолет и возмечтала стать отважным капитаном.
М. Джон Гаррисон – британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм. «Пустота» – заключительный роман трилогии о Тракте Кефаучи, куда вошли изумительный «Свет» и потрясающая «Нова Свинг». Вместе они составляют роскошное, стилистически завораживающее повествование, способное удовлетворить вкус самого взыскательного читателя, не оставив при этом в стороне лихо закрученный сюжет.В недалеком будущем размеренная жизнь пожилой вдовы нарушается сюрреалистическими знамениями и визитами.
Майкл Джон Гаррисон – британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм. Его трилогию, начатую неподражаемым «Светом», продолжает столь же прихотливая и многогранная «Нова Свинг».Через несколько лет после судьбоносного путешествия Эда Читайца к Тракту Кефаучи Гало стало туристическим маршрутом, а Тракт начал расширяться и изменяться, задевая своими областями Землю и создавая Зоны, где Вселенная решила отдохнуть от законов физики.
Вирикониум.Последний оплот цивилизации в медленно издыхающем мире. Тород, где подростки играют в опасную игру со смертью. Если ночью здесь слышится тихий свист — значит завтра неподалеку будет найден труп с перерезанным горлом… И никого это не удивит! Потому что в Вирикониуме давно уже нет разницы между сном и явью, между героями и преступниками, между людьми — и монстрами!
Приз университета «Голдсмитс» за «роман, раздвигающий границы литературной формы». Номинация на премию Британской ассоциации научной фантастики. «Книга года» по версии New Statesman. Вся жизнь Шоу – неуклюжая попытка понять, кто он. Съемная комната, мать с деменцией и редкие встречи с женщиной по имени Виктория – это подобие жизни, или было бы ею, если бы Шоу не ввязался в теорию заговора, которая в темные ночи у реки кажется все менее и менее теоретической… Виктория ремонтирует дом умершей матери, пытаясь найти новых друзей.
Джек Серотонин — гид по странному и опасному дивнопарку, где сойти с намеченного маршрута означает найти свою гибель.
Сильно всё-таки меня магистр Крэй невзлюбил. Нет то, что он, боевой маг, теоретиков недолюбливает, это известный факт. Но это ж надо было, на стажировку, в такую даль несусветную отправить? Да сюда со времён основания академии никого из стажёров не присылали! Так ладно, если бы ещё эти мучения стоили того. Но оказалось, у добрых жителей далёкого окраинного городка свои планы на присланного стажёра, в которые не вписывается долгое и мирное пребывание в городе. Но разве ж это повод для печали? Стажировка закончилась раньше срока, а обратно до академии ещё добраться надо, так почему бы не срезать путь через Забытую пустыню? Заодно можно и сокровища поискать, и разгадать парочку тайн Забытого Города.
Реймунд Стург — убийца. Лучший из лучших. В мире Вопроса и Восклицания, переживающем эпоху великих открытый — эпоху парусов, пороха и закаленной стали. Он работает на Международный Альянс. Тайную организацию, которой платят за смерть самых сильных мира сего. Его удел — быть чужим оружием. И он был им. Верным и безотказным. С детства. Возможно лишь чуть более милосердным и склонным не допускать лишних жертв. Что-то пошло не так. Его предали. Кошка. Бывшая возлюбленная, ныне опасный враг. А голос из снов шепчет о свободе. Он все еще агент Альянса.
Реальный мир вокруг или виртуальный? А те, кто называют себя богами, они правда боги или админы продвинутой игры? Безусловно, это интересные вопросы. Но для тех кто внутри — это не важно, они просто учатся тут жить…
Виолетта Барская жила обычной жизнью: любимый муж, двое маленьких детей. Не было никаких приключений, а только любовь и гармония в семье. Один день изменил всю ее жизнь: авария, смерь мужа и маленьких детей. Она осталась чудом жива, потому, что она не человек — она дампир да еще и королевской крови. Теперь ее мир полон вампиров и конечно же любви.
С самого начала люди провозглашали магию к высшим знаниям; иметь могущество над силами природы с помощью магической энергии. Однако человек совершил самую ужасную и отвратительную ошибку, неся за собой хаос и разрушение. Эта ошибка влачит корни из кровавых жертв — и ничто не сравниться с таким могуществом. Некоторые люди провозглашают ошибку даром; полны ненависти и отверженности, начали экспериментировать с магией, желая воссоздать прототип Ужасной Ошибки, — тёмной магии, скрещивая внутреннюю энергию с кровью, дабы получить оправданный Дар человечества. Ошибка не должна повториться, даже упоминаться.
«Леший» неизвестного писателя Серебряного века Сергея Рессера — символистская проза, повествующая о любовных страстях лешего и тягостном бунте лесного существа против собственной природы.