История о высоком напряжении - [5]
— В любом случае пусть все, о ком вы мне говорили, завтра утром придут в магистрат. Или это муниципалитет, этот желтый дом на рынке, а?
— Еще неизвестно, как будет называться. Вы сами обязательно приходите.
— Я сегодня позвоню. Некоторые вещи должны вернуть. Я перед отъездом из Катовиц узнавал. Если бы эти щиты… По крайней мере хоть распределительный нашелся бы… потому что если что-то такое заново делать сейчас в стране, это потребует очень много времени. Нужно специально заказывать, а вещи очень важные. — Осецкий снова начал рыться в своих бумагах.
— Планы… нет планов… пока сделать хотя бы эскиз…
— Так когда, вы считаете, можно будет дать ток? Эти тридцать тысяч киловатт. Пресса…
— Оставьте меня в покое со своей прессой! Нужно будет запустить этот резервный дизель. Не дай бог, он подведет, тогда не скоро сдвинемся…
На углу главной улицы, по которой как раз двигалась колонна грузовиков, пассажиры вышли, а Осецкий пересел к шоферу.
— Вы тут знаете кого-то, да? Можно будет как-то раздобыть или хотя бы узнать, кто стащил важнейшие части распределительной аппаратуры? Как вы думаете?
— Это жлобы, — сказал Мисько, — трудно будет. Кто-то упер, а сам не знает, что это такое; спрячет на чердаке и будет сидеть тихо. Думает, фраер, что у него миллионы над головой и можно сладко дрыхнуть. Но осторожненько можно будет попробовать… скажем, мол, есть тут один тип, который хочет купить для частной фирмы… Как вы считаете?
— Замечательно, я постараюсь вас отблагодарить. Мне завтра утром обещали прислать джип. Может, вы мне отбуксируете в город тот «фиат», а?
— Это вы про тот грузовик, что стоял там сбоку? Да кому такая машина нужна! За «мерседес» вы получите в два раза больше, тем более что этот «фиат» не такой уж новый. У меня глаз наметанный на такие вещи.
— Дело не в деньгах. Понимаете, поначалу у нас будут трудности со всем, а с грузовиком можно многое сделать: инструменты привезти… людей на работу… ну, сами понимаете.
— Так вы не для себя?
Осецкий невольно улыбнулся, потому что в голосе Петруса почувствовал тень удивления.
— Если эта электростанция заработает, это будет для меня распрекраснее любого «мерседеса».
— Вы правы. Дай вам Бог здоровья! Ну что, вы будете здесь ночевать?
— Да. Идемте со мной. Мне там обещали кровать, а вас устроят внизу — там еще одно место свободное есть.
Тайна будильника
Необычный инцидент, который повлек за собой лавину случайностей, что, в свою очередь, помешало инженеру осуществить на следующий день важный разговор с Варшавой, начался с невинной прелюдии. Когда инженер пил пиво в задымленном зале, он заметил протискивавшегося между столиками смуглого офицера в мундире с погонами танкиста. Осецкий машинально отметил, что это старший лейтенант, и хотел уже отвести взгляд, когда какой-то жест или движение этого офицера привлекло его внимание. Минуту он всматривался в загорелое лицо, а потом вскочил, чуть не опрокинув стул.
— Юрек, это ты?!
— Старина! — рявкнул тот и с силой стал продираться в его направлении, используя чемодан в качестве тарана.
— Привет, Болек! Что ты тут делаешь?
— А тебя откуда сюда принесло?! И мундир? Служишь в танковых войсках?
— Служил. Только что демобилизовался. Каким ветром тебя сюда занесло? Всю войну из Ченстоховы шагу не сделал. Неужели землетрясение?
Оба, говоря одновременно и немного хаотично, пробрались к столику инженера. Сразу же заказали пива, и за кружками потекла быстрая беседа.
— Так, так, будешь строить электростанцию? Это сейчас называется «общественный заказ». Поздравляю. Ты доволен?
— А ты, Юрек, женился? — с явным ужасом в голосе вскричал Осецкий, заметив золотое кольцо на пальце старого друга.
— Да, немножко. Знаешь, такой военный брак. Присмотрел домик под Еленей-Гурой. Как устроюсь, ты должен ко мне приехать.
— А где твоя жена?
— Пока у родителей в Кракове. Там такие домоседы. Не то что я, варшавянин, у которого небо вместо крыши, а из всей мебели остались только две руки. Но я их расшевелю.
— А когда ты пошел в армию?
— В январе. Как увидел, что фрицы драпают, сначала покрутился, а потом сразу — в танкисты. Первая армия, знаешь. Колобжег и дальше.
Осецкий присмотрелся к орденским планкам друга и немного смешался.
— Так у тебя вон что… а это? И ранение было? — спросил, показывая на звездочку, светящуюся на голубой ленточке.
— Зацепило голову. Поморский Вал. Скажу тебе коротко: болото, лед, снег, холодно, и тут нас вдруг как давай лупить. Мы на это встаем, забираемся в танки и так даем газу, что потом их можно было лопатой собирать. Что ты так смотришь? Я в своем уме. Это был панцерфауст, в мотор нам попали. Водителя нашего убило.
Он помолчал с минуту, вглядываясь в глубину янтарной жидкости, и добавил:
— Хороший был парень, веселый. Из Вильнюса. Так чудесно ругался! Поэт.
Помолчали вместе.
— А сейчас ты что делаешь?
— Еду к жене. Переночую здесь, а завтра в полдень будет машина до Кракова. Прямое сообщение. Один мужик меня подвезет.
Они встали и пошли наверх. Еще немножко болтали, но Осецкому уже чудовищно хотелось спать. Он едва видел — так мгла застилала глаза.
