История о Михаиле и Андронике Палеологах - [99]

Шрифт
Интервал

35. Севастократору Иоанну не сиделось спокойно; снова нарушив заключенные условия, он нападал на места, ему не принадлежащие. Царь же, не зная, как удержать его от своеволия (ибо дикость и необузданность его заставляли уже грозить ему отнятием владений), пришел к мысли призвать тохарцев, чтобы они опустошили всю его землю; а самого поставили в тесный круг действий и надежд, и лишили всякой возможности избежать беды. С этою мыслию хотел он весть на него тохарцев и удобным для того временем почитал наступавшую зиму; потому что тохарцы привыкли воевать зимою. Ему нужно было предупредить зимнюю погоду только для того, чтобы соединиться с тохарцами вне города. Такой замысл воину был, конечно, свойствен, но с чувствованиями христианина никак не ладил; ибо нечестивых вооружать на христиан и храмы предавать на поругание безбожникам, нисколько не имевшим страха Божия, — это вопиющая дерзость. Между тем тохарцев вызвала сюда именно просьба царя к Ногаю; так как желание его было, чтобы они совершенно истребили врага с его областью. И вот наказание за это, в других случаях медлящее, — теперь, как вскоре будет сказано, посетить его не замедлило. Наступил месяц мунихион, и царь приготовился к выступлению, надеясь не столько на своих и на собственные войска, сколько на тохарцев. Царица видела безрассудность и несвоевременность этого похода и вместе замечала, что царя мучит болезнь, приключившаяся ему от неудач прошедшего лета, чего открывать он не хотел. Поэтому она сильно удерживала государя, не позволяла ему выступать, и говорила не уклончиво или намеками, как стал бы говорить кто другой, а прямо и ясно предсказывала, что от этого похода непременно произойдет какое-нибудь великое несчастье. «Что за крайность тебе, повторяла она, не щадить своего тела и самой жизни? Я не возбуждаю в тебе подозрения относительно чего-нибудь недоброго, или каких-нибудь случайных опасностей; но вот болезнь-то и нездоровье должны остановить тебя». Сознавая, что она говорит правду, царь и сам стал опасаться за себя и положил, достигши Фракии, соединиться с тохарцами и ободрить их словами и ласками, но вместе с ними на войну не идти, а прошедши несколько вперед, сдать их своим приближенным и, сделав надлежащие распоряжения, возвратиться. Это намерение можно было угадывать из того, что вместе с ним отправились в поход и сыновья его, и зятья, и даже только что вступивший в брак Иоанн. Между тем царь, хотя был сильно встревожен и возмущен беспокойством и опасением царицы, и ее страх почитал недобрым предзнаменованием, представляя, как она, не имея понятия о внешних делах, боится будущего, или лучше, — как душа ее провидит имеющее случиться несчастье, однако, простившись с близкими, выступил из города. До Силиврии он и дети его ехали на конях; но так как болезнь постоянно усиливалась, и ему нельзя было ехать сухим путем; то отсюда до Редеста он решился плыть морем — на корабле. Едва взошли они на корабль (ибо к тому времени пришло известие, что тохарцы уже близко и что медлить или откладывать дело за болезнью было невозможно, несмотря на то, что царь страдал внутренностями и был в худом состоянии), — итак, едва взошли на корабль он и дети его, человек догадливый, умеющий узнавать будущее по своему соображению, тогда же с первого взгляда понял бы, чтó готовится впереди.

36. К несчастью, в то самое время погода из ясной вдруг переменилась в бурную, и море, дотоле тихое, от жестокого северного ветра, сильно взволновалось; так что корабль, везший царей, не мог плыть спокойно, но обуреваемый дикими волнами и бросаемый, назло кормчему, то в ту, то в другую сторону, близок был к потоплению вместе с находившимися на нем людьми: он часто погружался так, что, по-видимому, не мог всплыть; иногда все отчаивались, а он всплывал. — Тут и матросы, и кормчий не знали, что делать с морем. Тогда-то царь, видя явную опасность и страшась как за себя, так и за всех детей, сказал кормчему: ты должен употребить все силы; ибо если не весь мир, то всю Римскую империю везешь на этом утлом дереве, поддерживающем царей. Тот, конечно, не отказывался и прямо не объявлял об опасности, а про себя думал, что, несмотря ни на какие усилия, необходимо потонуть всем, если Бог не поможет. Так-то висевшею над головами опасностью побуждаемо было тогда всякое мореходное искусство. Наконец, однако, преодолев кое-как ярость морских волн, часто грозивших им потоплением, они, полумертвые от страха, достигли Редеста, где отдохнув от беспокойства несколько дней, опять сели на коней и, отправившись в дальнейший путь, доехали до местечка Аллаги.

Аллага была то место, в котором царю суждено кончить жизнь. Здесь родина того самого Пахомия, который, по несправедливым подозрениям, когда-то был ослеплен, и вот теперь местечко Пахомиево напомнило державному о роковом имени слепца. В самом деле, когда он с войском стал там лагерем, — болезнь его усилилась. В то же время соединились с царем и тохарцы: но царь уже не мог не только сесть на коня и видеть их, — не мог даже и в постели говорить с ними. Тогда же текущий месяц ноябрь надписал он буквою N и, поставив над нею ударение, прибавил: вот конец ноября, давая понять, что с ноябрем окончатся все дела царя и что его душа предвидит будущее. Ожидая, что болезнь впоследствии ослабеет, он сперва откладывал выход к тохарцам: когда же увидел, что она становится все тяжелее, — стал бояться не только за себя, но и за тот народ; ибо надлежало ожидать, что как скоро царь умрет, эти люди, по привычке к грабежу, возмутятся и все затопчут ногами. Боясь этого, он принужден был принять тохарцев и, несмотря на свои страдания, говорить с ними с подножной скамейки, — рядовых обдаривать, а старших впустить внутрь и беседовать с ними, о чем следовало. И вот, приготовившись, как мог, и по обеим сторонам поставив своих родных, а сам через силу сев на подножную скамью, он, сколько было у него времени и сколько позволяли ему дела, в коротких словах выразил им свое благорасположение: просил их благодарить Ногая, что он исполнил его просьбу, благодарил и их, что они пришли к нему на помощь, и досадовал на свою болезнь, что она решительно не позволяет ему воспользоваться их прибытием, а только высказывал надежду, что, по выздоровлении и по совершении того, чего ему хочется, он по надлежащему наградит их. Когда царь сказал это, — тохарцы на своих лицах обнаружили признаки скорби и вместе надежды, что царю скоро будет легче и что, когда болезнь пройдет, они получат много хорошего. Так говорили тохарцы; а болезнь между тем усиливалась и грозилась довершить свое дело. Вот наступило воскресенье, — и открылись уже признаки приближавшейся смерти, понятные особенно для врачей: но актуарию


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.