История о Михаиле и Андронике Палеологах - [20]

2. Этим они хотели устранить всякое подозрение, будто содействуют видам искателя престола; ибо в противном случае собор архиереев расторг бы, как ткань паука, те условия, которые Палеолог заключил и подписал с дедом царя — ничего не замышлять против царского рода, сколько бы далеко он ни распространился. Такое мнение собора не имело в себе ничего худого для лица царствующего, а напротив придавало ему содействователя и неизменного охранителя, пока дитя, требующее помощи, со временем не восприимет власти само. Это определение Палеолог брался выполнить тем тверже и ненарушимее, что в нем новые обещания примирялись с прежними условиями, запечатленными клятвою, и что, злоумышляя против дитяти, он нарушил бы те и другие. Впрочем, и сам он, наоборот, требовал присяги и клятвы в том, что юный царь не затеет против него никакого замысла и подчинится той же необходимости. Это дело получило ход: клятвы скреплены записями, и записавший их был поставленный тогда протасинкрит Какос.

3. Вслед за тем приказано римлянам во всех областях империи, по обыкновению, присягнуть на рабство обоим царям. Причем, для большей безопасности того и другого, в манифесте прибавлено, что подданные готовы будут простереть мстительную руку на того, кто вздумал бы коварствовать против своего товарища. К присяге сделана эта прибавка, между прочим, думаю, по побуждению страха, а не ради истинной нужды; ибо тут видно было, что сделавшие прибавку, если бы коварство случилось, воспламенили бы только домашнюю войну. Тем не менее, однако ж, это понравилось, и мнение осуществлено самым делом: клали руки и клялись на святом Евангелии, что будут служить обоим и все исполнять по силе присяги.

4. Наконец наступил торжественный день, то есть, как было сказано, новолуние экатомвеона. Первый присягнул дитяти-царю сам, возводимый на царство, — присягнул, не в том, однако ж, что будет служить ему, а в том, что будет давать советы и не дозволит себе замышлять против него что-нибудь злое. Присягали и вельможи, что будут служить обоим, и что коварствующему тотчас отмстят, как скоро вздумает он коварствовать. По принесении присяги, приготовляющийся царствовать садится на царский щит, потом прежде всего, надевает на ноги царскую обувь и, поднятый с одной стороны руками архиереев, с другой — руками вельмож, с торжественными восклицаниями и рукоплесканиями провозглашается августом.

5. Затем принесли ему поздравление члены сената, причем одни из них получили подарки, а другим даны обещания. Родного своего брата Иоанна, бывшего великим доместиком, женил он на дочери Константина Торникия; следовавшее же ему достоинство было отложено, а другого из своих братьев, Константина, тогда еще частного человека, намеревался он со временем почтить достоинством кесаря, теперь же соединил его узами брака с благородной дочерью Враны, чтобы посредством брачных союзов привлечь на свою сторону домы главных сановников империи. Да и членам сената выказал он высокое внимание, увеличив их доходы, и вообще отпустил всех обрадованными; потому что одни получили уже что-нибудь доброе, а другие получить надеялись. Что же касается до войска и народа, то людям военным назначил он ежедневное продовольствие, выполнил все, что обещано было им хрисовулами, и возбудил в них готовность служить всегда, так как бы они были бессмертными; потому что жизнь их была обеспечена и съестные припасы выдавались им даже на детей. А народу услужил он тем, что отворил тюрьмы, снял с должников казенные недоимки, пожаловал бедным обильные средства жизни, защитил обиженных и вознаградил их своею щедростью; так что, едва поступала на кого-либо жалоба, тотчас готов был царский указ, повелевавший удовлетворить желанию просителя; хотя чрез два года потом все эти указы были отменены. А кто, обеспокоиваемый по поводу чего-нибудь, предъявлял милостивую грамоту, выпущенную тотчас второго индикта и освобождавшую челобитчика от платежа; в пользу того дело не подвергалось точному расчислению времени. По этим и другим причинам, из казнохранилища износимо было много денег: пользуясь собранным для угождения народу, Палеолог исчерпывал казну обеими руками и мотовски расточал то, что собираемо было скряжнически. Все это было так.

6. Вскоре новый царь, задумав между делом укрепить замки и вместе лично показать римлянам того, кто наречен царем, положил отправиться в Филадельфию, а царственное дитя оставлял в Магнезии, оградив его, как следовало, царскою свитою. Новому царю сопутствовал весь корпус телохранителей, окружавший его с величайшею преданностью и готовый для него на все труды, на всякую битву, — где и с кем бы то ни было. Между тем послал он в Никею патриарха, дав обещание вскоре приехать туда же с юным царем, чтобы обоим им венчаться на царство. Итак, патриарх вместе с клиром и архиереями, простившись по обыкновению с царями, направился к Никее; а царь, взяв с собою войско и простившись с сановниками государства, поехал в Филадельфию. Остановившись в этом городе, он распоряжался укреплением замков; одних посылал туда, а других, возвращавшихся оттуда, принимал и награждал, какими только мог, дарами, чрез что возбудил в них усердие к гарнизонной службе и окрылил их лестными надеждами. Поехав потом немного далее и обогнув всю цепь укреплений, он, то ласковыми речами, то щедрыми подарками, то обещаниями, а иногда примешиваемым к кротости страхом, все случайности упорядочил по-царски, и тамошние крепости привел в самое безопасное, какое мог, состояние; ибо на запад смотрел он с беспокойством и видел, что там готовятся восстания, если не обуздает врагов какой-нибудь благоприятный случай. Потом он отправил послов в Персию — частью для того, чтобы известить султана о своем восшествии на престол, — и эта весть долженствовала быть ему приятна, — а частью и для того, чтобы сообщить ему о ходе дел в империи, как своему другу, которому новый царь был довольно известен; сам же, быстро возвратившись и взяв с собою царственное дитя, с чрезвычайною пышностью и многочисленным конвоем отправился в Никею. По прибытии туда, нисколько не медля (ибо смотря на то, что делалось на западе, медлить было нельзя), стали готовиться к коронованию. Тогда все думали, как и следовало, что прежде будет короновано и провозглашено дитя, и что в торжественной процессии он пойдет впереди, а Палеолог и его супруга примут венцы после него и, по обычаю царских выходов, последуют за ним