История о кошке: чёрная. Семья Цубасы - [32]

Просто если бы и я молчал – моё сердце раскололось бы, так что мне пришлось превратиться в болтуна.

Особенно сегодня, когда Ошино рядом нет.

Но в то же время, когда я сказал, что улыбка ей идёт, я не врал.

Я сел перед ней, всё ещё занимавшей угол класса и выглядящей так, будто её пытается поглотить плесень, и расстегнул куртку.

…Ну, хоть я медленно раздевался перед легко одетой маленькой девочкой, я вовсе не пытался подражать Люпену Третьему.

А то даже в виде романа эту историю не опубликовали бы.

Немногие расслышат отговорку о том, что она вообще-то не маленькая девочка, а пятисотлетний Кайи.

Несмотря на то, что апрельская ночь была весьма прохладной, я наполовину разделся. Нужно было покормить эту маленькую девочку.

Покормить?

Тогда зачем я разделся?

Ты что, собираешься заставить её есть еду, разложенную на твоём обнажённом мужском теле?

Я услышал такие вопросы, но объяснять ничего не собирался (ну, людям, задавшим третий вопрос, стоит сперва задать другие вопросы).

Очевидно.

Обед вампира – кровь.

– Ну хоть за еду поблагодари. Иначе совсем невежливо.

Я обхватил маленькое тело и силой прижал её рот к моей шее – как будто мы обнимались. Я никак не мог привыкнуть к этому положению.

Обед. Кровь.

Ну, для неё, наверное, это даже не обед, а, скорее, экстренная внутривенная капельница – после всех событий она лишилась способности высасывать кровь.

Ошино Меме, знаток Кайи, принял участие в перестроении её тела, и теперь оно не может поглощать чью-либо кровь, кроме моей. Следовательно, если она не будет пить мою кровь, то вскоре умрёт, исчезнет, будто её и не было.

«Теперь она твоя рабыня», – так сказал Ошино.

Но я думал, что это я, вынужденный давать ей кровь, на самом деле был рабом.

Я был её слугой, думал я.

Мой слуга.

Так она называла меня – властно, высокомерно – и когда я вспомнил о том времени, грудь болезненно сжалась.

Каждый раз, когда я давал ей кровь, не шею пронзали её двойные клыки, последнее, что напоминало о вампире, а грудь.

Моё сердце ныло.

Оно билось. Билось.

Томилось.

Однако эта боль снимала груз с моей души.

Потому что пока она пила мою кровь – она хотя бы пыталась жить.

Потому что вампир, однажды пытавшийся покончить с жизнью самоубийством.

Вампир, казавшийся мёртвым с самого начала.

Пыталась жить ради меня…

– Что?…

Я заметил, что сегодня она не кусала мою шею – мы обнимались, она наваливалась на меня всем весом и обвивала меня не только тонкими руками, но и ногами. Она напоминала коалу. И тем не менее, она не кусала меня.

– ?…

Я не понял, чего она хочет.

Неужели она отказывалась пить мою кровь, потому что больше не хотела жить? От этой мысли я содрогнулся от страха и в тот же миг прижал её к себе изо всех сил так, что чуть не сломал ей позвоночник. Но дело было не в этом.

Я ошибся.

Присмотрелся – проследил за взглядом маленькой вампирши.

Она не смотрела на мою шею.

Она смотрела на багаж, который я разложил рядом, когда обнял её.

Багаж, издававший сладкий запах.

– Э…

Я принёс всё это Ошино Меме, скитальцу, незнакомому с богатой жизнью, который даже сейчас жил в этом заброшенном здании. Это был подарок, провизия.

Коробка от «Мистер Донат».

Продавалась по тысяче за десять штук.

Золотой шоколадный, французский, французский ангельский, французский клубничный, медовый ошейник, кокосовый, Пон де Ринг, Д-поп, двойной шоколадный и кокосовый шоколадный.

Они и создавали сладкий аромат.

Вообще, я купил их в подарок сёстрам, когда возвращался домой после встречи с Ханекавой.

Однако Карен и Цукихи хором закодировались – «мы на диете» – и доброта брата осталась незамеченной.

Растущие девушки не сидят на диетах, вы должны располнеть – из-за таких мыслей мы поссорились так, что в дальнейшем это могло отразиться на нашем общении. Но коробка от «Мистер Донат» была куплена на деньги Цукихи, так что я был в проигрышном положении.

В итоге, меня заставили извиниться.

Возмутительно чувствительные родственники.

Но десять пончиков я один не съем, кроме того, они имеют свойство со временем терять вкус. Так что мне ничего не оставалось, кроме как принести их Ошино, жившему день за днём так, что вчерашний обед ему был нужнее сегодняшнего.

Этот негодяй в этом разрушенном здании едва спасался от росы и дождя, а может быть, он даже пил дождевую воду и росу. Мне хватило сострадания на то, чтобы угостить его чем-то сладким.

…

Из-за того, что случилось во время весенних каникул, я задолжал этому человеку большую сумму денег. Если быть точным – пять миллионов иен. Меня изумляло то, что я умудрялся чувствовать себя таким благородным из-за упаковки пончиков за тысячу иен.

Пять миллионов.

От такого долга взрослый повесился бы.

Я понятия не имел, как расплатиться с ним, и не хотел это обсуждать.

Мне начать продавать органы?

Благодаря бессмертию, я мог вырастить столько органов, сколько потребуется.

– Жуть.

В любом случае, на полу лежала коробка пончиков, а меня обнимала пристально глядящая на них девочка-вампир.

Испепеляющий взгляд.

Иными словами, страстный взгляд.

– Но… быть не может…

Не может.

Быть.

Хотя она лишь жалкая тень себя, хотя она лишь осколок себя.

Хоть большая часть её была украдена без следа, хоть её лишили имени, она была гордым вампиром.