История нравов. Галантный век - [30]

Необходимо здесь вспомнить один исторический факт, характеризующий этот культ женской груди как эротический возбудитель, отличающийся к тому же особенной смелостью. Речь идет о чудесной вазе для фруктов, некогда украшавшей дворец Малый Трианон в Версале и имевшей форму совершенной по красоте женской груди. По словам братьев Гонкуров, мы имеем здесь дело с изображением груди королевы Марии-Антуанетты. История возникновения этой вазы следующая. Однажды в интимном кружке разгорелся спор, кто из присутствующих придворных дам может похвастаться самой прекрасной грудью. Само собой понятно, что первый приз был присужден Марии-Антуанетте. Если уже в наше время каждая государыня является образцовой матерью народа и олицетворением всяких добродетелей, то в век галантности королева была, естественно, прекраснейшей из всех женщин. И вот во имя увековечения этого благородного состязания, в котором ее грудь осталась всеми признанной победительницей, Мария-Антуанетта разрешила художнику отлить ее несравненную грудь — то был памятник, с ее разрешения воздвигнутый в честь ее груди. Впрочем, почему и не воздвигать подобные памятники? Ведь достоинства этой груди были во всяком случае несомненнее многих заслуг, за которые людям сооружаются памятники.

Нам, впрочем, не удалось отыскать никаких новых данных для выяснения этого факта. Если бы, однако, дело обстояло даже не так, как полагают столь компетентные в данном случае братья Гонкуры, то все же вне сомнения остается тот факт, что ваза, о которой идет речь, служила украшением построенной для Марии-Антуанетты виллы Трианон и что мы имеем перед собой, как доказывают примененные символы, прославление груди не с точки зрения ее естественного назначения, а лишь как эротического возбудителя. Ибо бараньи головы, на которых покоится ваза, символизируют мужскую похотливость. И уже этого достаточно, чтобы считать это украшение важным документом эпохи.

Культ женской груди связан в живописи — как и в поэзии — с культом Венеры Каллипиги. Если Буше изображает прачку за работой, то он вовсе не думает о том, чтобы дать художественное олицетворение труда, он просто ищет удобного случая изобразить позу, особенно ярко оттеняющую эту часть тела. Труд интересовал художников этой эпохи лишь настолько, насколько с ним можно было связать галантную нотку. Так как эпоха особенно ценила красоту пикантно выпуклых бедер, то не менее ходячий мотив в тогдашнем искусстве — изображение задней части женского тела. В особенности Буше отличался в этом отношении, придумывая все новые вариации на эту тему. Он может считаться наиболее восторженным почитателем Венеры Каллипиги в эпоху старого режима.

Разнообразные изображения клистира, модные в 70-х и 80-х годах XVIII века, также преследовали только одну цель: показать и прославить эту часть женского тела в возможно более пикантной позе. Хотя этой процедуре подвергались также мужчины, художники изображали в этой роли только женщин. Частое повторение этого мотива доказывает, кроме того, что эпоха усматривала здесь наилучшее разрешение эротической проблемы в ее вкусе. В рамке поднятого платья эта специфическая красота женского тела получила самое смелое освещение, а всегда преувеличенное retroussé вносило в нее самую рафинированную пикантность.

Культ удушливой красоты прекрасных женских ляжек — вот третья форма царившего тогда культа женской красоты. Обыкновенно он тесно связан с только что указанным. Однако часто изображение этой части тела становится самоцелью или по крайней мере главной темой, как на многочисленных гравюрах Жоллена или на еще более, может быть, многочисленных рисунках Чиприани, столь искусно выгравированных Бартолоцци и другими.

И здесь также не было границ находчивости. Эпоха старого режима не переставала кистью художников все снова изображать и прославлять эту специфическую прелесть, и ей все казалось, что она не сказала еще последнего слова, не исчерпала всех возможностей. Только время проводило здесь границу.

А это время пришло, когда на заре занимавшейся буржуазной культуры снова на место триединых груди, лона и бедер был поставлен человек как целостное понятие, а рядом с новой Евой стал и новый Адам. Адам со стальными мускулами, правда непригодными для менуэта, но зато способными упрочить буржуазный порядок жизни, совершавший в конце XVIII века свой шумный въезд в европейскую культуру.

3. Ливрея разврата

Величественность: шлейф, фонтанж, парик

Роль каблука

Декольте

Кринолин

Нижние части костюма

Шкала цветов эпохи старого режима

Роскошь мод

Костюм — это та форма, которую дух придает телу во вкусе времени. Каждая эпоха, создающая нового Адама и новую Еву, поэтому принципиально всегда создает и новый костюм. Костюм все сызнова определяет и пытается решить как эротическую проблему, так и проблему классового обособления. Должен был придумать новое решение этих проблем и абсолютизм. Разнообразные, возникшие в эпоху старого режима моды представляют не что иное, как вариации или развитие основных линий и тенденций эпохи.

Существеннейшее отличие эпохи абсолютизма — и не только ее, а если откинуть короткий промежуток, занятый революцией, вообще новейшего времени — от Ренессанса заключается в том, что с этого момента начинается вновь эра одетого человека. Костюм уже не служит, как при Ренессансе, простой декорацией для нагого тела, а становится главным, рядом с чем живой человек отступает далеко на задний план. Идеал красоты теперь осуществляется при помощи одежды, сосредоточивается в одежде. Она превращается в необходимость. Отделить человека от его костюма уже невозможно, ибо они — единое целое. Только под покровом своей специфической одежды человек становится определенной личностью. В эпоху абсолютизма люди вообще состоят только из платья, и часто платье и есть весь человек.