История нравов. Галантный век - [29]

В описаниях француженок подчеркивается преимущественно соблазнительная красота походки, которой следовало бы подражать всем женщинам, «желающим получить от любви мужчин возможно больше удовольствия». В выходившем в Веймаре ежемесячнике «Лондон и Париж» говорится: на француженку нельзя смотреть без эротических желаний. А в другом месте: француженка — мастерица в области любви, так как «все ее движения продиктованы любовью», потому она и «прекраснейшая из всех». «Истинная красота состоит не в совершенстве форм, а в том эротическом возбуждении, которое она вызывает в мужчине».

Таково было торжество пикантности.

Пластические искусства окружали женщину культом, ничем не уступавшим тому, который творили в ее честь поэты. Живописцы, граверы, скульпторы так же точно идеализировали женское тело, изображая его всегда не обнаженным, а раздетым, при помощи декольте или retroussé. Никогда Венера не выглядит сверхземной богиней, а всегда лишь совсем или наполовину раздетой салонной дамой. Художники стремятся показать названные выше специфические прелести женского тела в возможно более пикантной рамке: очаровательную грудь, красивую ножку или соблазнительную талию. Они никогда не говорят зрителю: смотри, что за красота, а всегда: смотри, что за красоты! И потому все эти отдельные прелести всегда подчеркиваются так же пикантно, как и в стихах поэтов.

Одним из излюбленных мотивов этого культа красоты в тогдашней живописи было «сравнение» — «La Comparaison». Этот мотив чрезвычайно часто повторяется в искусстве рококо. Две или несколько женщин спорят, кому принадлежит пальма первенства за ту или другую красивую часть тела. Само собой понятно, что в таком споре недостаточно одних слов и заявлений, необходимо показать то, что подлежит оценке. И вот красавицы кокетливо раскрывают корсаж, чтобы перед зеркалом установить, чья грудь соединяет в себе наиболее ценные преимущества, как, например, на картине Лоренса. Или же они поднимают до колен юбки и сравнивают миниатюрность ножки или округлость икр, как на картине Буальи, или, наконец, во время купания они смело вступают в состязание со статуей Венеры Каллипиги, как на гравюре Шалла.

В особенности совместное купание служит на картинах XVIII века полной самонаслаждения демонстрацией своих прелестей, в которой явно звучат нотки соревнования и конкуренции. Каждая говорит: я самая красивая. А ее поза прибавляет: и самая пикантная. Женщина, по-видимому, не знает более излюбленного состязания и потому каждый день снова вступает в такое состязание. Дама, разумеется, не очень сердится, если неожиданно появляется свидетель подобных сцен, так как в таких вопросах кто более компетентный судья, как не мужчина. И для кого, как не для него, хотят быть прекрасной?

К той же категории принадлежат и картины, изображающие, как дама, сидя в укромном будуаре, вся ушла в созерцание собственной красоты. Юная красавица спускает рубашку и исследует перед зеркалом совершенство своего тела. Может ли бутон розы соперничать с красотой ореолов ее грудей, спрашивает она, с нежной улыбкой сравнивая их. И все для нее становится желанным зеркалом ее красоты. Склоняясь над ясным ручейком, на берегу которого она раздевается для купания, она подвергает осмотру сладострастные линии бедра. И этот осмотр простирается на самые интимные части тела. Она знает, какие качества особенно ценимы и в какой мере она ими обладает. Вообще, когда красавица одна, для нее нет большего удовольствия, как поднять юбки, раскрыть грудь и выставить напоказ свою красоту. Обнажаясь, принимая пикантные позы, она устраивает настоящую выставку своих красот. Ибо все — поза и выставка. В воображении она создает себе желанного свидетеля. Ей хотелось бы в таком именно виде разыграть с ним галантную сцену, в такой позе кокетливо спросить его: создавала ли когда-нибудь природа подобные прелести? И мысленно она ставит этот вопрос ему, отсутствующему или ожидаемому (как на картинах Буше). Лежа обнаженной на постели, она точно спрашивает возлюбленного: не чудесно ли то, что раскрывается твоим взорам, и найдется ли нечто более достойное твоих желаний? не отвечает ли каждая из моих прелестей твоим особенным желаниям? («Отход ко сну» ван Лоо). И то же говорит поза трех граций на гравюре Жанине (с картины Пеллегрини).

Подобное тысячекратное освещение сокровенных красот женского тела в современном искусстве, подобное подчеркивание телесных достоинств, особенно ценимых эпохой, является в последнем счете лишь художественной формулой всеобщего культа женской красоты. Метод пластического искусства поэтому совершенно совпадает с методами литературы. Там и здесь главную роль играет прославление груди. Ее красота всегда — при каких бы то ни было обстоятельствах — выставляется напоказ перед зрителем. Словно это самое опьяняющее зрелище, которое только можно доставить человеку. На каждой картине вы найдете поэтому обнаженную грудь, и художник отыскивает все новые поводы для декольте. Вообще, нет ни единой картины — особенно из эпохи рококо, — которая не вплетала бы по крайней мере одну новую нотку в апофеоз красоты женской груди. Сотни других — не что иное, как гимн в честь этого лучшего украшения женского тела. Желая изобразить «красоту» вообще, художник на самом деле рисует женщину с обнаженной грудью («Красавица» Бомонта). Грудь — это «приманка, коей улавливаются мужчины» (картина Петерса), а «знатоки» при виде соблазнительно покоящейся Венеры прежде всего останавливают свой взор на ее красивой груди («Знатоки» Роулендсона).