История Невского края - [91]

».

Формально цифры, казалось бы, говорят о том, что язвительный швейцарец был неправ: рост населения Петербурга был значительным и постоянным на протяжении всего екатерининского царствования: по неполным данным, число петербуржцев выросло с 1764 по 1796 годы в полтора раза (это при отсутствии принудительных мер для заселения столицы, столь активно практиковавшихся прежде).

Однако по сути замечание К. Массона является точным: несмотря на то, что количество купцов и свободных горожан при Екатерине значительно увеличилось, это не привело к образованию ни в России в целом, ни отдельно в Петербурге полноценного, то есть социально организованного и владеющего механизмом отстаивания собственных интересов, «третьего сословия». Европейские общественные институты не могли органично встроиться в российскую государственную систему, которая продолжала оставаться деспотической в своей основе: Екатерина II обладала абсолютной, ничем не ограниченной властью и весьма широко ею пользовалась, верша судьбы подданных по своему царскому произволу (вспомним участь А. Н. Радищева и Н. И. Новикова). Крупный политик второй половины XVIII века Н. И. Панин и его ближайшее окружение несколько раз предпринимали попытки законодательно ограничить самодержавие в пользу дворянства: в 1762 году Панин представил Екатерине проект «Манифеста об учреждении императорского совета…», а в 1782–1783 годах, по имеющимся сведениям, он вместе со своим секретарем Д. И. Фонвизиным создал проект конституции для России (сохранился лишь текст предисловия под названием «Рассуждение о непременных законах»). Однако оба раза предложения Панина были императрицей отвергнуты. И разумеется, не пожелав отдать часть своей власти представителям дворянства, Екатерина не намеревалась делить ее и со «среднего рода людьми» (так она называла буржуазию), к увеличению числа которых она так стремилась. Именно поэтому созданные ею органы городского самоуправления оставались по сути безвластны, а большинство горожан воспринимало необходимость участвовать в выборах, вступать в гильдии или в ремесленные цеха как еще одну государственную повинность, как лишнюю заботу, с которой поневоле приходится мириться. Такой взгляд присутствует в сочинении историка и публициста князя М. М. Щербатова «О повреждении нравов в России»: «Испекли законы, правами дворянскими и городовыми названные, которые более лишение нежели дание прав в себе вмещают и всеобщее делают отягощение народу».

Однако к екатерининскому времени относится появление в России и в окрестностях Петербурга социальных образований, внутри которых выборное самоуправление действовало довольно успешно. Речь идет о колониях немецких переселенцев.

Немецкие колонии под Петербургом

Одной из государственных забот Екатерины II было заселение пустующих пространств своей необъятной империи. Проблема малонаселенности тем более волновала императрицу, что в ее планы, впоследствии во многом осуществленные, входило расширение границ государства. Идя по стопам Петра I, она вскоре после воцарения издала один за другим несколько манифестов и указов, приглашающих в Россию иностранцев и предоставляющих им льготы и преимущества. Правда, в отличие от Петра, который привлекал в свою страну заграничных специалистов в качестве временных работников и наставников, Екатерина призывала иностранцев становиться подданными российской короны и оставаться в ее владениях навсегда^[201]. «Мы нуждаемся в населении, а не в опустошениях; заставьте кишеть народом наши обширные пустыни, если это возможно», — писала царица в одной из своих заметок. Призыв императрицы оказался кстати для многих жителей германских княжеств, и они приняли приглашение. Российское правительство направляло их для поселения, главным образом, в Поволжье, где, как известно, образовался в итоге очень крупный немецкий анклав.

Приневские земли, сильно опустевшие во время Северной войны, к середине XVIII века продолжали оставаться малонаселенными. Летом 1765 года партии немецких переселенцев, направлявшихся в район Саратова, было предложено переменить место назначения и поселиться в окрестностях Петербурга. Согласие дали 60 семей. Так, вблизи российской столицы появилась первая немецкая колония, получившая название Ново-Саратовской (место, на котором она находилась, — правый берег Невы напротив Рыбацкого, — доныне называется Новосаратовкой). Годом позже были основаны еще две колонии: Среднерогатская — в районе нынешней площади Победы и Ижорская — на правом берегу реки Ижоры, вблизи Московской дороги. Большие немецкие поселения были созданы под Ямбургом. В течение XIX века количество немецких колоний в ближайших окрестностях столицы выросло: Фридентальская колония в Царском Селе, Нейдорф (Новая деревня) и Нейгауз (Новоселки) вблизи Стрельны, а также Гражданка, Ручьи, Шувалово, Веселый Поселок и др. Они стали неотъемлемой частью социальной структуры большого Петербурга.

Екатерининский манифест 1763 года гарантировал переселенцам полное самоуправление внутри колонии: «…поселившимся особыми колониями и местечками, внутреннюю их юрисдикцию оставляем в их благоучреждение, с тем, что Наши начальники во внутренних распорядках никакого участия иметь не будут, а в прочем обязаны они повиноваться Нашему праву гражданскому