История Невского края - [40]
Глава V
Невский край в составе шведского королевства
После заключения Столбовского договора отношения между Швецией и Россией в течение почти сорока лет носили мирный характер. Москва, конечно, не могла смириться с потерей прибалтийских территорий, но тягаться с могучим скандинавским королевством ей было не под силу. Швеция же продолжала укреплять свои внешнеполитические позиции: победив в войне 1643–1645 годов Данию — свою главную соперницу, она стала одной из сильнейших держав Европы.
Обустройство новой провинции не было для Стокгольма делом первостепенной важности; значительно большего внимания требовали взаимоотношения с Данией или Польшей, однако и Ингерманландия не оказалась забытой. По мнению шведских властей, лучшим средством для объединения всех земель, составлявших тогда Швецию, являлось распространение на все эти территории одних и тех же законов, единой административной и судебной системы. А шведское законодательство в ту пору было одним из самых прогрессивных и эффективных в мире.
Свои заморские приобретения король поспешил раздать в качестве феодальных поместий — ленов — шведским и немецким дворянам. Русским дворянам, не уехавшим в Россию, предоставлялись те же права, что и шведским. Поместья, прежде формально принадлежавшие московскому государю, теперь становились наследственной и неотторгаемой собственностью. Немецкий ученый и дипломат Адам Олеарий, направляясь в составе голштинского посольства в Москву, посетил в 1634 году «двор русского боярина, именем Н<икита> Васильевич», находившийся в семи милях от Копорья, к югу от нынешнего Ломоносова. Гостеприимный хозяин, перенявший, как показалось Олеарию, некоторые немецкие обычаи, чрезвычайно гордился своей службой у шведского короля и участием в битве под Лейпцигом в 1631 году.
На землях, примыкающих к невской дельте, было несколько крупных поместий. Через год после заключения Столбовского мира Нотебургский и Кексгольмский лены (бывшие Ореховский и Корельский уезды) взял в аренду на шесть, а затем еще на четыре года Я. Делагарди. Другим весьма заметным здесь землевладельцем был сводный брат короля Густава Адольфа — первый генерал-губернатор Ингерманландии барон Карл Карлсон Юлленъельм, получивший в 1623 году обширные владения в Ижорском и Спасском погостах, между реками Ижора и Славянка. Здесь им были устроены усадьбы Гудилов и Риббингехольм, а также «резиденция» Карлберг, превратившаяся значительно позднее в имение Царская (Графская) Славянка>[110]. После смерти Юлленъельма в 1650 году его владения перешли к семье его жены, дочери государственного казначея Швеции Севеда Риббинга.
Большие владения по обоим берегам Невы вблизи Ниеншанца принадлежали с 1638 года видному стокгольмскому сановнику генералу-риксшульцу Бернхарду Стену фон Стенхусену. Ему, кстати, были даны и некоторые административные поручения, он должен был наблюдать за работой почты, организованной в Ингерманландии в 1636 году. Фон Стенхусен построил в своих имениях две усадьбы: Бьёркенхольм (на Березовом острове, около того места, где сейчас находится Нахимовское училище), принадлежавшую после смерти хозяина его вдове, и Усадисса хоф (на ее месте сейчас расположен Летний сад), перешедшую к его дочери Марии Элизабет и ее мужу Иохиму фон Коноу, а впоследствии — к их сыну Эрику Берндту фон Коноу, владевшему ею вплоть до прихода русских. Другая дочь фон Стенхусена была замужем за ротмистром Урбаном Акерфельтом, усадьба которого Первускина хоф находилась примерно там, где сейчас стоит Инженерный замок.
В 1629 году генерал-губернатором Лифляндии>[111], Ингерманландии и Карелии стал видный шведский сановник и ученый, в прошлом наставник принца Густава Адольфа — Юхан Шютте. Ему, считавшемуся, как пишет Б. Янгфельдт, «одним из наиболее образованных шведов того времени», было поручено обратить особое внимание на правовые вопросы и образование. Его стараниями в подчиненных провинциях был учрежден гофгерихт (надворный суд, верховная судебная инстанция) и Густавианская академия (ныне Тартуский университет). Ю. Шютте принадлежали обширные поместья — Дудергоф и Стрельнагоф (современные названия: Можайское и Стрельна).
Кроме названных нами крупных землевладельцев, здесь появилось довольно и мелких. Впрочем, стремясь поправить пошатнувшееся финансовое положение своей державы, шведские монархи начиная с 1650-х годов стали изымать земли из частного владения, в результате к концу XVII века основная часть угодий в Ингерманландии, как и по всей стране, стала принадлежать непосредственно шведской короне.
Шведский рукописный план Ниена и прилегающих к нему земель. Между 1638 и 1649 гг. На месте крепости Ниеншанц обозначен двухэтажный дом королевского наместника, церковь и мелкие постройки. Подробно изображены улицы Ниена. На левом берегу Невы отмечено село Спасское с православной церковью. Указаны земли, принадлежащие частным владельцам.
Ингерманландия не была уравнена в правах с другими шведскими провинциями, поскольку считалась завоеванной в отличие от Эстляндии, перешедшей под власть короля добровольно. Но по своему экономическому развитию Ингерманландия, безусловно, не являлась отстающей и была чрезвычайно выгодным для Швеции приобретением. В своей речи на риксдаге в Стокгольме 26 августа 1617 года Густав Адольф так характеризовал ее: «
