История Наполеона - [8]
В это время оборот дел по случаю происшествий термидора был причиной, что управление военным комитетом перешло в руки старинного артиллерийского капитана Обри, который перевел Наполеона в инфантерию и назначил его действовать в Вандее. Справедливо обиженный таким распоряжением и сознавая в себе способности, которых не хотел употребить на столь невидном поприще, Наполеон по прибытии в Париж не замедлил представить о сделанной ему несправедливости на рассмотрение военного комитета и говорил с большим жаром и пылкостью. Обри остался непреклонным; он сказал Наполеону: "Вы еще молоды; надо уступить старшим". На это Наполеон возразил:
"На поле битв стареют скоро, а я сейчас только с этого поля". Должно заметить, что президент комитета никогда не бывал в сражении.
Столь твердый и колкий ответ не только не смягчил, но еще более подстрекнул упрямство Г. Обри. Он никак не хотел изменить сделанного им назначения, а Наполеон предпочел быть скорее отставленным от службы, чем уступить несправедливости.
ГЛАВА IV
[Отставка. Тринадцатое вендемьера. Жозефина. Женитьба.]
Не любопытно ли видеть, что будущий властелин почти целой Европы остановлен на своем поприще и вычеркнут из списка французских генералов приказом каких-нибудь Мерлена де Дуе (Merlin de Douai), Берлие, Боасси д'Англа, Камбасареса, которые впоследствии наперерыв старались выказывать перед ним самое льстивое усердие и всячески домогались одной благосклонной улыбки, одного одобрительного мановения того же самого молодого человека, с которым обходились теперь так немилостиво и так грубо!
Однако ж в числе людей, принимавших участие в происшествиях термидора, нашелся человек, который не захотел оставить совсем в бездействии военных талантов, обнаруженных Наполеоном при взятии Тулона. Человек этот был Понтекулан, преемник обриевой власти; он, не обращая внимания на ропот господствовавшей тогда партии, употребил Бонапарта при составлении планов для новой кампании. Но и это невидное занятие, так худо согласовавшееся с характером воина, для которого деятельность, слава и шум оружия были необходимыми условиями жизни, показалось еще занятием слишком выгодным, слишком почетным для человека, которому хотели вовсе преградить дорогу на военном поприще. Летурнер, уроженец Ла-Манша, занявший после Понтекулана место президента военного комитета, стал поступать с Наполеоном по примеру Обри и решительно отстранил его от всякой должности, так что Наполеон, потеряв надежду одолеть зависть и предубеждения, но и не желая пасть под самоуправной рукой своих недоброжелателей и дать им загубить военные и политические способности, которые сознавал в себе, отвлек на минуту свое внимание от дел Европы и обратил его на Восток. Ему во что бы то ни стало хотелось искусить судьбу; природа, казалось, создала его для замышления и совершения дел великих, и если Франция отказывала ему в блистательном поприще, то он надеялся открыть его себе на Востоке.
Полный этой мыслью, он составил ноту, в намерении дать почувствовать французскому правительству, что выгоды республики требуют усилить оборонительные средства Оттоманской империи, чтобы этой мерой отвратить честолюбивые виды на нее европейских держав: "Генерал Бонапарт, - писал он в этой ноте, - который с самой молодости служил в артиллерии и руководил ею при осаде Тулона и в продолжение двух кампаний, сделанных итальянской армией, предлагает свои услуги правительству: не благоугодно ли будет дать ему поручение в Турцию?..
На этом новом поприще он будет полезен отечеству; и если успеет поставить силы турков в положение более грозное, если успеет усовершенствовать способы защиты их старых крепостей и построить новые, то окажет существенную услугу Франции".
По поводу этой ноты Г. Бурриенн говорит: "Если б какой-нибудь военный комиссар вздумал надписать на этой ноте - дозволяется, то, может быть, одним этим словом изменил бы судьбы всей Европы". Но слово это не было написано. Внимание правительства, совершенно поглощенное внутренней политикой и борьбой партий, помешало ему заняться военными планами, последствия которых были и неизвестны, и еще далеко впереди; Наполеон, осужденный на бездействие, продолжал жить в Париже без всякого занятия, но Провидение уже наложило на него свой перст.
Революция не замедлила доставить ему случай возвыситься. Роялисты, ободренные термидорским переворотом, рассыпались по разным частям Парижа и произвели восстание против Конвента. Первый успех был на их стороне. Генерал Мену, подозреваемый в измене, но собственно виновный только в слабости и обличенный в неспособности, которому было поручено подавить восстание, совершенно не исполнил своего дела. Главные члены Конвента, которые, несмотря на ненависть свою к якобинцам, подверглись бы слишком явной опасности при торжестве роялистов, испугались этой контрреволюции и вспомнили, что изгнали, обезоружили, заключили в темницы множество усердных патриотов, которые теперь, в таких гибельных обстоятельствах, могли бы подать им важную помощь. Угнетатели воззвали к угнетенным, и те не замедлили стать в их ряды. Но надо же было назначить предводителя этому наскоро составленному войску; генерал Мену был признан неспособным и арестован; Баррас, назначенный на его место, имел столько ума, что предложил Конвенту избрать себе помощником человека, который гораздо лучше его знал военное дело. Он напомнил о генерале Бонапарте, и Конвент утвердил это избрание декретом, немедленно объявленным Народному Собранию, в котором на то время присутствовал и Наполеон.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.